Еще о советских интернированных времен Второй мировой войны |Encore sur les internés soviétiques de la Deuxième guerre mondiale

Настоящая статья задумывалась как полностью историческая, без каких бы то ни было аллюзий к нынешней войне с ее трагедиями. Однако два столь часто используемых ныне в новостях - понятия  «беженцы» и «русофобия» - так часто встречаются и в материалах 1944‒1947 годов (правда, «русофобию» тогда именовали несколько иначе), что невольно возникают параллели.

В международно-правовом понимании термина «интернированные» речь идёт, прежде всего, о военнослужащих, которые могли появляться на границе как в организованном порядке, колоннами, с оружием, так и будучи военнопленными, после бегства из страны, ведущей военные действия. Принимающая сторона лишала этих лиц свободы передвижения до конца военных действий, как правило, помещая их в особые лагеря.

Число таких выходцев из Советского Союза разнится в источниках: и девять, и десять, и одиннадцать тысяч человек. По окончании войны, с лета 1945 года, в Швейцарии работала советская репатриационная комиссия, которая занималась возвращением советских граждан на родину. С подавляющим большинством этих людей у советской комиссии проблем не было ‒ переполненные эшелоны уходили домой тут же. Особняком стоят несколько «сложных» историй, которые закончились добровольными уходами из жизни интернированных, не желавших ехать домой. Самый вопиющий же случай, так называемое «дело Новикова‒Кочетова», о котором «Наша Газета» особо писала, обсуждался на высоком правительственном уровне и серьёзно угрожал советско-щвейцарским отношениям. Все дело в том, что военных или связанных с военной отраслью лиц советская репатриационная делегация старалась любой ценой забрать с собой. О гражданских же лицах делегация чаще всего не знала, а если и знала, то не всегда обращала на них внимание, как на семью инженера Новикова. Таким людям часто удавалось ускользнуть от репатриации и стать официально или неофициально беженцем в Швейцарии или в других странах.

Все истории беженцев-невозвращенцев крайне индивидуальны. Возможно, только одна из них охватывает целую группу. В лагерях интернированных находилось много выходцев из Азербайджана. Чаще всего это были люди, которые изначально имели статус советских военнопленных, а потом, уже в Германии или Италии, оказались мобилизованы в разные национальные части и подразделения и формально воевали (или только числились воевавшими) на стороне Германии. Так, например, в архивных документах отмечается переход в апреле 1945 года 350 азербайджанцев из таких частей через итало-швейцарскую границу. В этой группе, кстати, были выходцы не только из Азербайджана, но и из других кавказских территорий. Советская военная миссия по репатриации этот вопрос очень серьезно обсуждала; азербайджанцы сами себя признавать бывшими советскими военнопленными не хотели и даже в швейцарских документах отдельно проходили «русские» (то есть советские) и «кавказцы». Этот вопрос комиссией в конце концов так и не был улажен: «кавказцы» на некоторое время остались в Швейцарии, а затем немалая часть из них разъехалась в разные страны Ближнего Востока, в частности, в Турцию. Популярное ныне с противоположными знаками слово «русофобия» (или, без анахронизмов, применительно к тем временам «советофобия», или просто «антисоветизм») было той самой угрозой, которая по-настоящему пугала советских представителей.

Федеральный архив в Берне хранит перечни обвинений, которые предъявлялись советской стороной швейцарским властям. Высказывались, в частности, претензии о том, что, с одной стороны, условия содержания советских интернированных были хуже, чем у представителей других государств, к ним сильно придирались власти, а, с другой стороны, все советские граждане были не защищены от вредоносного антисоветского влияния в лагерях и вне их.

По докладным запискам советской делегации, особенно тяжелыми оказывались условия содержания в лагерях в Андельфингене (кантон Цюрих) и Бельшас в Сюжье (кантон Фрибург). Советские люди часто при этом подвергались преследованиям якобы по политическим мотивам. Был даже 31 задержанный полицией в лагере в Рароне в Вале, и все они находились в карцерах в невыносимых условиях… В лагере в Ля Шо, видимо, в кантоне Невшатель, некий переводчик Соколов «с антисоветскими взглядами» предосудительно относился к советским патриотам... В Ле Шалюе в Бернской Юре швейцарский начальник лагеря старший лейтенант Зоодер якобы довел до самоубийства интернированного Назара Киселева… В штрафном лагере в Ваувилермоосе в кантоне Люцерн начальник, капитан Беген, травил заключенных собаками… И повсюду, само собой, царила густая антисоветская пропаганда…

Швейцарские ответы, как ни странно, касались даже деятельности «антисоветчиков». Было отмечено, что, вопреки правительственным распоряжениям, которые запрещали пропаганду против иностранных держав, пропаганда против СССР в лагерях, действительно, велась некими проникшими туда без разрешения «посторонними лицами». Кем они были ‒ неизвестно, сколько их было ‒ тем более неизвестно. Ответы властей весьма краткие, на «антисоветчиков» смотрели, видимо, сквозь пальцы…

Вообще-то эти «антисоветские элементы» в Швейцарии 1940-х годов не так уж и таинственны. Православные приходы, благотворительные организации при них, Русский Красный Крест... Но их история и помощь ими беженцам заслуживают отдельного рассказа. 

Что же до содержания, то подчеркивалось, что советские граждане получали такое же жилье и питание, как и граждане других стран. Дисциплинарные проблемы возникали, но часто они были, например, связаны с языковым недопониманием или же, например, с тем, что многие квалифицированные швейцарские офицеры были мобилизованы, а при лагерях состояли порой менее подготовленные, те, кто могли даже превышать служебные полномочия.

Пропаганда, ведшаяся этими загадочными «антисоветчиками», сыграла свою роль, а, может быть, и ее не понадобилось. В Федеральном архиве хранится немало дел о тех советских гражданах, чаще всего сугубо гражданских лицах (контроль за ними, повторяем, был не такой суровый), которые остались в Швейцарии и пытались затем выбраться в третью страну.

Вот дело некоего Петра Ильина, рожденного 3 февраля 1903 года, уроженца Тихорецка. В 1947 году он подал ходатайство о желании переехать в США, где у него жил брат…

Вот письмо от женевского адвоката, который защищал некую Нину Лепёшкину, уроженку Витебска , которая из Швейцарии хотела переехать в Англию или Америку...

В общем, как видно, через без малого 80 лет повторяются не только термины, но и трагические судьбы людей на изломе истории. Война всегда война.