Термином ар-брют (что дословно переводится с французского как «грубое искусство») мы обязаны прежде всего великому французскому художнику Жану Дюбюффе, не только собиравшему произведения душевнобольных, детей, неевропейцев и представителей других маргинализированных в обществе групп, но и много сделавшему для их популяризации. Дюбюффе же мы обязаны существованием первого в мире специализированного музея «дикого» искусства, которое художник считал воплощением честности и спонтанности. Швейцарской Лозанне французский гений завещал свою коллекцию, на основе которой в 1976 году и была открыта знаменитая Collection de l’art brut, до сих пор являющаяся одной из главных достопримечательностей богатой на музеи и памятники столицы кантона Во.
Впрочем (и в этом еще одна особенность свободного от всяческих стереотипов и шаблонов ар-брюта), ни о каких иерархиях тут речи нет. Отсутствие принятой в официальном искусстве табели о рангах очень чувствуется на выставке и сильно влияет ее восприятие. С одной стороны, сама тема шестой биеннале задает определенную рамку и настраивает зрительскую оптику, ведь лицо – это, в первую очередь, портрет, то есть то, как художник видит другого. С другой стороны, портрет – это всегда и взгляд внутрь себя тоже, попытка посмотреть в зеркало, найти отражение действительности, а в случае с ар-брютом, скорее, вымышленной реальности. Таким образом, через портреты непрофессиональных художников мы можем если не постичь, то хотя бы увидеть их причудливый внутренний мир и попытаться понять отличное от нашего, зачастую алогичное и фантазийное мировосприятие. Именно благодаря этому пространная выставка портрета – жанра порой скучноватого и в больших количествах сложного для восприятия – оказывается такой насыщенной и интересной.
Конечно, как всегда бывает, какие-то произведения приковывают взгляд больше прочих. Так, невозможно не обратить внимание на многометровые «любовные послания» Алоизы – уроженки Лозанны и родоначальницы швейцарского ар-брюта, страдавшей шизофренией и страстно влюбленной в немецкого кайзера Вильгельма II: ее яркие, театральные работы полны нешуточной страсти. Или поражающие своей тщательностью рисунки англичанки Мадж Гилл, одержимой женскими головками в затейливых шляпках, как правило, на фоне каких-нибудь сложно устроенных геометрических узоров или архитектурных зданий. Или вынесенную на обложку буклета выставки чудесную миниатюру Берты Морель, попавшей в психиатрическую клинику в возрасте 66 лет и вышивавшей крошечные красно-белые женские портреты.
На выставке в Лозанне множество не только запоминающихся произведений, но и удивительных личных историй. В музее они представлены на подробных двуязычных карточках-экспликациях, а на сайте Коллекции некоторые из них можно послушать в записи. Вместе с репродукциями разнообразных и порой очень своеобразных портретов они дают довольно полное преставление о том, как несправедливо и неправильно развивалось наше общество, как сложно было выживать в нем людям с ментальными и физическими особенностями, как нетерпимо оно относилось к самоучкам, «слышавшим голоса» и «людям со странностями».
Понятно, что ни шестая биеннале ар-брюта, ни даже сам музей – это еще не тотальное выздоровление, но все-таки важный шаг к более адекватному будущему, в котором будет место для всех художников, в том числе нигде не учившихся и ни на кого не похожих.
