«Парсифаль» без Грааля и Копья |« Parsifal », sans le Graal ni la Lance

В преддверии надвигающейся Пасхи дирекция женевской оперы, оркестранты и солисты готовили подарок для публики – по крайней мере, для той ее части, которая любит Вагнера. Спектакль должен был ставить известный немецкий театральный режиссер Микаэль Тальхеймер, для которого эта встреча с оперной глыбой была бы первой. Но последние решения Федерального совета сделали проект невозможным. Чтобы многонедельный труд большого коллектива не пропал даром, был найден компромиссный вариант – представление концертной версии, фрагменты для которой отобрал лично Джонатан Нотт, главный дирижер и художественный руководитель Оркестра Романдской Швейцарии. Поклонники Вагнера возропщут, что «Парсифаль» без костюмов и декораций – «это не то», и будут правы. С другой стороны, любители чистого искусства предпочтут, пожалуй, просто послушать музыку, чем увидеть «современное прочтение» классики, как в недавнем «Милосердии Тита» в тот же местном Большом театре.

Действительно, восприятие любой оперы в концертном исполнении затрудняется из-за отсутствия внешних эффектов, так что стоит напомнить, о чем речь, и ввести вас в, так сказать, атмосферу произведения, тем более что справочной литературы имеется масса.

Над этой оперой Вагнер тщательно работал начиная с 1877 года, но первые наброски либретто, написанного им самим на основе поэмы «Парсифаль» Вольфрама фон Эшенбаха, а также рыцарского романа «Персеваль, или Повесть о Граале» Кретьена де Труа и цикла валлийских повестей «Мабиногион», восходят еще к 1857 году.

Известно, что сам Вагнер называл это произведение не оперой, а «торжественной сценической мистерией» - именно этой жанр указан в афише Женевской оперы. Предание гласит, что, композитор, посвятивший большую часть жизни созданию собственной легенды, считал его не больше не меньше как своего рода религиозной церемонией, а отнюдь не простым развлечением для слушателей. (Те, кто побывал в Байрёйте, согласятся, что обстановка там действительно напоминает секту, так что старому преданию легко поверить.) Говорят, он даже настаивал на том, чтобы не было никаких аплодисментов, и чтобы это торжественное представление не давалось ни в одном оперном театре, кроме его собственного Festspielhaus («Дом торжественных представлений») в Байрёйте, где, по замыслу не страдавшего излишней скромностью композитора, должны были исполняться только его творения. В одном из писем своему другу и покровителю Людвигу II Баварскому Вагнер писал, в сентябре 1880 года: «Как может спектакль, в котором на сцене открыто явлены самые возвышенные таинства христианской религии, быть поставленным в театрах... на тех же подмостках, на которых в остальные дни удобно разместилась фривольность?.. Вот почему я должен подыскать сцену для моего спектакля, чтобы посвятить ее ему; этой сценой может быть только мой театр Бюнен Фестшпильхаус в Байрёйте... Только там и нигде более должен ставиться «Парсифаль» во все будущие времена».

Со «всеми будущими временами» не вышло, но премьера состоялась именно там, 26 июля 1882 года, причем знающие люди утверждают, что Вагнер сам провоцировал аплодисменты в конце второго действия, и в то время, как запрет аплодисментов после первого действия остается для посвященных в силе и в наши дни, публика обычно выражает свой восторг после второго действия и устраивает овацию после третьего. В «Метрополитен-опере», насколько нам известно, аплодисменты на «Парсифале» не допускаются вовсе.

Что касается запрета на исполнение «Парсифаля» за пределами Байрёйта, то, как свидетельствуют биографы композитора, незадолго до своей смерти он дал устное согласие Анжело Нойману, тенору и одновременно импресарио, на организацию международного турне. Однако письменного распоряжения не было, так что первая постановка за пределами Байрёйта состоялась в «Метрополитен-опера» только в канун Рождества 1903 года – несмотря на протесты вдовы Вагнера Козимы и на основании судебного решения (!). Через десять лет, 21 декабря 1913 года, опера впервые была представлена на русском языке в Санкт-Петербурге, в Народном доме Николая Второго, а возобновлённая премьера состоялась, по решению Валерия Гергиева, 11 мая 1997 года в Мариинском театре, на этот раз на немецком языке.

Козима Вагнер отменила монополию на «Парсифаля» лишь в 1913-м, формально срок истекал 1 января 1914-го, и перед этим в Германии развернулось «Движение в защиту Парсифаля» с требованием сохранить запрет на его экспорт. Несмотря на собранные под петицией 18 тысяч подписей, она была отклонена. В результате по всей Европе в новогоднюю ночь 1914 года был осуществлён ряд постановок «Парсифаля», а в первые месяцы 1914 года опера с аншлагом прошла в 40 оперных театрах по всему миру и с тех пор не выходит из репертуара, несмотря на 4 часа действия (впрочем, по сравнению с другими творениями Вагнера, это не предел).

Идею произведения музыковед Х. Стрекановская выразила так: «„Парсифаль“ – это история о том, как один человек может спасти другого и тем самым спастись сам. Как из состояния полного отчуждения и равнодушия к чужой жизни и чужой боли человек может перейти в состояние тотальной эмпатии, когда чья-то боль переживается как своя и тем самым берётся на себя. Как эта сострадательность спасает из ловушки эгоизма и делает из простеца мудреца». Вполне пасхальная тематика, сопровождаемая обычно двумя основными атрибутами – Граалем, то есть чашей, из которой Иисус пил на Тайной вечере и в которую Иосиф Аримафейский, согласно традиционным представлениям, собрал Его кровь, и Копьем – тем самым, которым Иисус был пронзен на кресте. (Те, кто не знаком со средневековыми и более поздними литературными источниками, точно смотрели фильм из серии об Индиане Джонсе, так что имеют представление о рыцарях самых разных образов, охотящихся за христианскими реликвиями).

«В „Парсифале“, последнем труде гения, перед которым мы должны преклоняться, Вагнер попытался быть менее суровым и самовластным по отношению к музыке, позволив ей дышать свободнее. Мы не найдем здесь ни изнурительного, пристального изображения пагубной страсти Тристана, ни безумных животных воплей Изольды, ни велеречивого комментария бесчеловечной жестокости Вотана. Ни одна страница Вагнера не достигает красоты вступления к третьему действию и всего эпизода „Страстной Пятницы“. Вообще во всей опере оркестровое звучание всякий раз неповторимо и неожиданно, благородно и мощно: перед нами один из прекраснейших памятников во умножение непреходящей славы музыки». Так писал Клод Дебюсси, а его мнению можно доверять.

Послушаем вместе и обменяемся впечатлениями? Если у вас нет других планов на вечер Страстной пятницы, то подключайтесь 2 апреля в 20 часов к платформам RTS Play и GTG Digital (далее запись будет доступна, до 5 апреля, на сайте Большого театра Женеве).