Парижский конгресс и клетка Пастернака | Le congrès parisien et la cellule de Pasternak

Photo © Nashagazeta

Почти ровно пять лет назад, в марте 2020 года, Наша Газета рассказала вам историю одной фотографии, сделанной в Париже летом 1935 года Фредом Штейном. На ней Борис Леонидович Пастернак запечатлен в окружении Густава Реглера, Ильи Эренбурга и Андре Мальро. 

История эта получила неожиданное продолжение уже в наше время. В октябре прошлого года, когда Наталья Борисовна Иванова приезжала в Женеву, чтобы выступить на Русском кружке на тему эзопова языка, она упомянула свою новую книгу «Судьба и роль», которая на тот момент только готовилась к изданию. Борис Пастернак – один из главных ее персонажей. Услышав это, мы сразу вспомнили ту фотографию, последнюю фотографию Пастернака, сделанную в Европе. В результате нескольких переговоров и обмена письмами, уникальная эта фотография украсила, с разрешения Питера Штейна, наследника ее автора, книгу Натальи Борисовны и подсказала Соне Заннеттакси идею новой выставки, где вы увидите много знакомых лиц.

К сожалению, Наталья Борисовна не смогла на этот раз приехать в Женеву. Но прислала текст, адресованный читателям Нашей Газеты и посетителям выставки. С удовольствием предлагаем его вашему вниманию.

Книга Натальи Ивановой "Судьба и роль" вышла в издательстве "Рутения"

***

«Моя новая книга «Судьба и роль», где я анализирую стратегию поведения и взаимоотношений русских поэтов во времена сталинизма, включает документальную пьесу «Летом в Париже». Вот что стало исторической основой ее драматического сюжета.

Международный конгресс писателей в защиту культуры, еще его называют антифашистским, прошел в июне 1935 года в Париже, в Зале Mutualité. На конгресс приехали более двух сотен писателей из тридцати пяти стран Европы, США и Кубы.

Существует две версии рождения конгресса. Официальная советская легенда такова: конгресс собрался по инициативе французских писателей в широком  спектре от либералов до коммунистов – Андре Жида, Андре Мальро, Анри Барбюса и других – перед  лицом нависающей над Европой угрозы,  исходящей от нацистского режима (Гитлер пришел к власти в 1933-м и окончательно укрепил ее в 1934-м). Вторая – не мифологическая – версия, или как это было на самом деле и подтверждено документами.  Непосредственно к Сталину (через Бухарина, тогдашнего редактора газеты «Известия») осенью 1934-го обратился постоянный советский корреспондент «Известий» в Париже, журналист, в недавнем прошлом поэт Илья Эренбург с предложением об устроении такого Конгресса. Опять-таки – как он объяснял в письме – перед фактом фашистской угрозы, объединяющей европейских писателей-гуманистов в тревоге за будущее их стран, склоняющей их в сторону социализма и коммунизма.

Мысль показалась Сталину перспективной. Ее разработка и реализация были поручены Илье Эренбургу и Михаилу Кольцову. Политбюро постановило негласно передать организаторам значительную сумму в валюте для финансирования и проведения Конгресса.

Политбюро утвердило и список советских писателей. Главой делегации был определен Максим Горький. В то же время ему было настойчиво рекомендовано не ехать – якобы по состоянию здоровья. (Горький скончался в 1936-м, предполагают, что был отравлен). Тем не менее обращение   Горького к европейским писателям было составлено, им Конгресс и открылся. Бориса Пастернака в зале – и в составе делегации – не было, хотя Эренбург дважды настаивал на его кандидатуре при обсуждении в Москве.

Андре Мальро на конгрессе в Париже, 1935 г. © Fred Stein
Кто же приехал на Конгресс? Широкий круг: Генрих Манн (Томас Манн вежливо уклонился), Олдос Хаксли, Луи Арагон, Джон Стрейч (друг Вирджинии Вулф), Андре Мальро, Мартин Андерсен-Нексё, Анна Зегерс, Лион Фейхтвангер, Тристан Тцара, Бертольд Брехт… Представители нелегальной антифашистской немецкой литературы выступили на тему «Гитлер – это не Германия».

Борис Пастернак вместе с Исааком Бабелем были откомандированы из Москвы в Париж только на последние два дня работы Конгресса. Срочно добавлены по личному распоряжению Сталина – для подкрепления  авторитета прибывших ранее советских писателей, мало кому  в Европе известных, одинаково безликих в своих речах. Фигура Пастернака ярко выделялась на их фоне. Независимость поведения, сочетание мастерства, известности и таланта, наконец, много переведенных произведений – эти существенные для представительства в Париже качества Пастернака поняли и в Кремле. Годом ранее ему по телефону, домой, неожиданно позвонил сам Сталин – поговорить о судьбе арестованного накануне Осипа Мандельштама.

Сталин позвонил Пастернаку после того, как к нему обратился с письмом об аресте Мандельштама все тот же Бухарин: «Пастернак тоже волнуется». Тесный был этот советский мир – 150 миллионов, а переговариваются, встречаются, решают судьбы поэтов несколько человек.

Пастернак закончил разговор со Сталиным словами, что вообще-то давно мечтал поговорить с ним о жизни и смерти – так оно в итоге и вышло, разговор был об этом. Смерть не заставила себя ждать – Мандельштам погиб на пересылке между концлагерями в 1938-м.

От поездки на парижский Конгресс Пастернак отказывался как мог, но ему было категорически приказано. За один день в ателье министерства иностранных дел ему сшили костюм и плащ, купили ботинки и шляпу (он жил очень скромно, «не в чем ехать за границу» было одной из его отговорок). Кстати, всем советским делегатам тогда сшили по костюму, постановив, чтобы ткань была разного цвета.

Лион Фейхтвангер и Бертольд Брехт © Fred Stein

К середине 30-х Гитлер преследовал «врагов нации» внутри Германии и наращивал силы против Европы. Режим Сталина, в свою очередь, усиливал внутренний террор против «врагов народа». Европейские «левые» писатели были поставлены перед тяжким выбором.

 Для Бориса Пастернака время было опасным вдвойне – он боялся не только за себя и свою семью в СССР, но за своих родителей-евреев, в 1920-х эмигрировавших из Советской России в Германию. По пути на Конгресс он проезжал город Берлин, остановился там на сутки, повидался с сестрой, но увидеться с родителями не решился. Оставлять их в Германии было опасно, звать назад в СССР – страшно. Выступлением на Конгрессе Пастернак, дважды заложник, по замыслу властей должен был продемонстрировать свободу слова и творчества в СССР. На тот момент Пастернак уже полгода болел нервным расстройством, не мог спать. В последний день Конгресса он, встреченный овацией, произнес всего одну длинную фразу. Да и та, по слухам, была составлена из его обрывочных реплик. Вот она.

«Поэзия останется всегда той, превыше всяких Альп прославленной высотой, которая валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли; она всегда будет проще того, чтобы ее можно было обсуждать в собраниях; она навсегда останется органической функцией счастья человека, переполненного блаженным даром разумной речи, и, таким образом, чем больше будет счастья на земле, тем легче будет быть художником».

Зал встал и сопроводил слова Пастернака бурной овацией.

В парижские дни Пастернак виделся с Мариной Цветаевой – поэтессой, уехавшей в эмиграцию в 1925-м. На вопрос, возвращаться ли ей в Россию, он ответил один раз скорее уклончиво, а в другой пафосно: «Марина, ты полюбишь колхозы!» В 1938-м Цветаева с семьей вернется в СССР, где ее муж будет расстрелян, дочь проведет более 10 лет в тюрьме и ссылке в Сибири, сын погибнет на фронте, но еще до этого она сама покончит жизнь самоубийством в эвакуации. «Трагическая судьба ее семьи превзойдет все мои ожидания», - напишет Пастернак уже в 1956-м. А в Париже во время их встречи в гостинице он выйдет из комнаты – якобы за папиросами, и больше они не увидятся.

Михаил Кольцов и Илья Эренбург © Fred Stein

Возвращение в Москву тоже далось Пастернаку нелегко. Часть делегации возвращалась морем, через Лондон. Он говорил не переставая: назначенный ему сосед по каюте, сталинский чиновник высокого ранга, начальник над писателями, диагностировал душевное заболевание. Морской путь закончился в Ленинграде, но на поезд в Москву Пастернак не торопился. Плакал, наконец спал, дважды делал предложение руки и сердца Анне Ахматовой. За ним из Москвы приехала специально вызванная встревоженным писательским руководством жена.

Пастернак ушел в Париже не только от Цветаевой, он ушел и от исполнения навязываемой ему роли. С тех пор Сталин если и упоминал о нем, то называл «юродивым». Зачисление вождем в ряды «поэтов-безумцев» сохранило Пастернаку жизнь. Однако именно на Конгрессе в Париже Пастернак увидел и ощутил мировое признание. Больше он за границу выехать не смог – клетка захлопнулась. Но через двадцать один год из клетки выпорхнул его роман – «Доктор Живаго».

На обложку моей книги помещена замечательная фотография Фреда Штейна, сделанная в кулуарах конгресса: Борис Пастернак в окружении Ильи Эренбурга, Андре Мальро и Густава Реглера. Впервые я увидела поразивший меня снимок воспроизведенным в «Нашей газете», а потом уже подлинник в галерее Сони Заннеттакси. Спасибо фонду Фреда Штейна, его сыну Питеру, галерее Sonia Zannettacci и Надежде Сикорской за счастье содействия. (Сбычу мечт –  выражение непереводимое.)»

Наталья Иванова

***

P.S. В январе 1933 года Борис Ефимович Кольцов (Фридлянд) рассказывал в Большом зале Ленинградской филармонии об итогах Женевской международной конференции по разоружению. 14 декабря 1938-го он еще прочел доклад о выходе «Краткого курса ВКП(б)» перед писательским съездом, а ночью был арестован. «Следствие» продолжалось чуть больше года, в феврале 1940-го «бывшего первого журналиста СССР» расстреляли.

КУРСЫ ВАЛЮТ
CHF-USD 1.13
CHF-EUR 1.05
CHF-RUB 95.82
Афиша

Ассоциация

Association

Популярное за неделю
Как опошлить «наше всё»?

В женевском кинотеатре «Cinelux» трижды показали фильм «Пророк. История Александра Пушкина». Авторы низвели «солнце русской поэзии» до собственного уровня. По крайней мере, попробовали.

Всего просмотров: 638

Parmi les nombreux ouvrages présentés au Salon du livre de Genève qui s'ouvre aujourd'hui, j’attire votre attention sur le roman d'Aka Mortchiladze qui vient de paraître aux Éditions Noir sur Blanc, à Lausanne, et dont la traduction française est assumée par Alexandre Bainbridge et Khatouna Kapanadze.

 

Всего просмотров: 636
Крымcкие заметки

В конце прошлого года в московском издательстве «Индрик» была впервые с 1853 года переиздана книга Анатолия Демидова «Путешествие в Южную Россию и Крым в 1837 году», заслуживающая внимания всех, кто интересуется историей этого края.

Всего просмотров: 616
Сейчас читают
Как опошлить «наше всё»?

В женевском кинотеатре «Cinelux» трижды показали фильм «Пророк. История Александра Пушкина». Авторы низвели «солнце русской поэзии» до собственного уровня. По крайней мере, попробовали.

Всего просмотров: 638
Воюют ли в Украине швейцарские наемники?

Телекомпания RTS сообщила, в передаче Pôle enquête, что персональные данные десятка граждан Швейцарии были преданы огласке на пророссийских сайтах и в аккаунтах Telegram.

Всего просмотров: 480