Музыкальная стихия |Dans l’élément musical

Мы рады поводу рассказать вам о двух музыкантах, заслуживающих самого пристального внимания любителей классической музыки и виртуозного исполнительства.

Патриция Копачинская родилась в 1977 году в Молдавии, в семье профессиональных музыкантов: ее папа – цимбалист, мама – скрипачка. В возрасте 12 лет она эмигрировала вместе с родителями в Вену, где впоследствии получила австрийский паспорт. Со Швейцарией ее связывает, во-первых, учеба в Бернской консерватории, после которой и началась ее международная карьера, а во-вторых, брак c Лукасом Фирцем, политиком, неврологом и писателем. Патриция Копачинская окончательно осела более 20 лет назад в Берне, а после натурализации фигурирует в справочниках уже как швейцарская скрипачка.

Обладательница нескольких премий в личном качестве, включая главную швейцарскую музыкальную премию Grand Prix Suisse de musique в 2018 году, Патриция Копачинская получила, в составе Saint Paul Chamber Orchestra, премию «Грэмми» в номинации «Лучшее камерное исполнение»: престижной наградой была отмечена запись произведения «Смерть и девушка» Франца Шуберта. Стоит заметить, что до тех пор всего трое швейцарцев получали «Грэмми»: арфист Андреас Фолленвайдер в 1987 году, музыкальный этнограф Марсель Селье в 1990-м и продюсер Аль Вальзер в 2016-м.

Патриция Копачинская играет на скрипке работы Джованни Франческо Прессенды 1834 года, ставшей когда-то предметом разбирательства на швейцарской таможне. 

В 2014 году, на вручении ей премии Британского Королевского филармонического общества, строгие британцы описали Патрицию Копачинскую, как «неотразимую силу природы: страстную, вызывающую и совершенно самобытную в своем подходе». Не уверены, знали ли англичане, насколько попали в точку, сравнив Патрицию с природной стихией, ведь в недавнем интервью The Strad она сама говорит: «Моим первым учителем был дождь. Я слушала капли. Они стали первыми короткими, круглыми нотами в моем воображении. Потом пришло солнце. Ноты стали длиннее и прозрачнее, начинаясь в облаках и исчезая в бесконечности. Ветер научил меня мимолетности момента, ночь – тишине и неожиданности наступления утра…» Пожалуй, нам еще не доводилось сталкиваться со столь прекрасным, поэтичным описанием первых уроков музыки – обычно вспоминают бесконечные гаммы, слезы, сопли, а то и удары линейкой по пальцам!

Моим первым учителем был дождь. Я слушала капли. Они стали первыми короткими, круглыми нотами в моем воображении. Потом пришло солнце. Ноты стали длиннее и прозрачнее, начинаясь в облаках и исчезая в бесконечности. Ветер научил меня мимолетности момента, ночь – тишине и неожиданности наступления утра… Вместе с Патрицией Копачинской на сцену Виктория-холла выйдет турецкий пианист и композитор Фазыл Сай. Их дуэт нельзя назвать новым: еще в 2008 году они записали диск «Бетховен, Равель, Барток, Сай», высоко оцененный критикой. Фазыл Сай учился в Анкарской консерватории у Метхама Фенмана, в свою очередь бывшего учеником Альфреда Корто в Париже. Сразу распознав недюжинный талант студента, профессор Фенман ежедневно просил его импровизировать на темы повседневной жизни. Начиная с 1987 года, Сай продолжил профессиональное обучение под руководством Давида Левина – сначала в Высшей школе музыки имени Роберта Шумана в Дюссельдорфе, а позже в Берлине. Кроме того, он регулярно участвовал в мастер-классах Менахема Пресслера.

Надо сказать, что немецкие специалисты обратили внимание на Фазыля Сая еще когда он жил в Турции: в 1987 году сочинение юного музыканта «Чёрные гимны» исполнялось в Берлине в рамках празднования 750-летия города. Среди последующих его сочинений наибольшее признание получили Второй концерт для фортепиано с оркестром «Шёлковый путь» (1994), «Четыре танца для Ходжи Насреддина» для фортепиано соло (1991), оратория «Назым» на стихи Назыма Хикмета (2001).

Русская музыка и музыканты занимают важное место в творчестве Фазыля Сая. Он много выступал в дуэте с Максимом Венгеровым, в 2004 году состоялся их совместный концерт в Москве.  В смысле связей с Россией тот 2004 год вообще выдался особым: Фазыл Сай исполнил Первый концерт П. И. Чайковского с Королевским оркестром «Концертгебау» под управлением Антонио Паппано в Амстердаме, играл Моцарта в Вене с Венским симфоническим оркестром под управлением Владимира Федосеева и Гершвина – с оркестром Санкт-Петербургской филармонии и Юрием Темиркановым. Дискография Сая включает записи произведений Мусоргского и Стравинского.

Фазыл Сай известен не только своими музыкальными достижениями, но и четкой гражданской позицией: в 2016 году он получил, в Бонне, Международную премию Бетховена в области прав человека, мира, свободы, искоренения нищеты и инклюзивности. Как это часто, увы, бывает, несмотря на международное признание, на родине музыкант сталкивается с проблемами. 15 апреля 2013 суд Стамбула приговорил его к 10 месяцам условного заключения за высказывания на его странице в Твиттере, сочтённые направленными против ислама (в частности, Саю было вменено в вину цитирование Омара Хайяма). 26 апреля того же года на фоне многочисленных международных протестов суд принял ходатайство Сая о повторном рассмотрении его дела; в сентябре приговор был подтверждён, однако срок переквалифицирован в условный. Судебное решение было вновь обжаловано, и в конце концов 26 октября 2015 года Верховный апелляционный суд Турции отменил его, постановив, что высказывания музыканта находятся в пределах свободы слова. Happy end!

В Женеве Патриция Копачинская и Фазыл Сай предложат публике вполне классическую программу, при этом каждое включенное в нее произведение обладает особой историей.

Соната для скрипки и фортепиано – одно из немногих камерных сочинений Леоша Яначека, которому удалось уцелеть несмотря на невероятную требовательность к самому себе композитора, уничтожавшегося партитуры, которые он считал недостойными. Эта Соната – не первое произведение для скрипки и фортепиано: еще в 1880 году, будучи студентом Лейпцигской консерватории, Яначек написал две скрипичные сонаты, но обе они до нас не дошли. Над «выжившей» сонатой он начал работать в 1914 году и долго, в течение почти шести лет, занимался доработкой, внося все новые изменения. Музыковедов такая медлительность не расстраивает, ведь в итоге, считают они, было создано одно из самых оригинальных, причудливых и очень личных произведений чешского мастера, использовавшего в нем почти авангардный язык.

Необычно долго работал над своей Сонатой для скрипки и фортепиано № 3 ре минор Иоганнес Брамс: он начал сочинять ее в 1886 году, сразу после завершения работы над Второй сонатой, но закончил лишь два года спустя, и новое сочинение оказалось во всем противоположным предыдущему. Третья соната – словно симфония в миниатюре, в которой каждая нота имеет вес; она являет собой, по мнению специалистов, роль трагического финала в сонатной триаде, по своему безудержному движению, энергии и силе сравнимого лишь с финалом «Крейцеровой» сонаты Бетховена.

Чуть позже Яначека и Брамса творил венгерский классик 20 века Бела Барток. К своей первой Сонате для скрипки и фортепиано он шел долго, более десяти лет, несмотря на то что уже в 1907 году сочинил Скрипичный концерт. Как и в случае с Яначеком, ожидание себя оправдало: две написанные одна за другой сонаты были признаны новым словом в скрипичном искусстве. Новаторство Бартока связано прежде всего с тем, что он дал совершенно иную трактовку самой скрипке, заставив ее звучать, как венгерский народный инструмент – цимбалы. Если вспомнить, что отец Патриции Копачинской цимбалист, становится понятно, чем ей может быть особенно близко это произведение.

От редакции: Камерный концерт, о котором мы вам рассказали, состоится 8 декабря в Виктория-холле. Билеты проще всего приобрести на сайте агентства «Сесилия».