Потомки нацистов и французских партизан подружились |Des descendants des nazis et des résistants français se sont pris d'amitié

«Горжусь я предками своими…», писал Александр Пушкин. А что делать, если деды и прадеды  оказались деспотами, убийцами, предателями? Как поступить, если о ваших родителях, которых вы нежно любили всю свою жизнь и которые к вам относились с той же нежностью и заботой, открылась такая правда, что у вас волосы на голове встали дыбом?

Ульрих Ганц и Барбара Бри решили посмотреть горькой правде в глаза: открыто заговорить о том, что скрывали их отцы долгие годы. Вместе с Ивонн Коссю и Жан-Мишелем Госсо, потомками участников французского Сопротивления, они выступили недавно перед женевскими школьниками по случаю Международного дня памяти жертв Холокоста, пишет газета Le Temps. Организатором встречи выступил Координационный совет против антисемитизма и диффамации (CICAD). Выступающие были готовы к любой критике, любой реакции слушателей. Больше всего им понравилось высказывание школьницы из Пюлли: «Меня поразило мужество детей преследователей. Мне было бы стыдно и страшно рассказать такое о своем отце». Что же, для покаяния, признания своих ошибок требуется большая смелость…

Родственники Ульриха Ганца и Барбары Бри рассудили иначе: некоторым совсем не понравилось, что обнаружилось «героическое» прошлое их предков. Но это не остановило современных искателей истины. 70-летний химик Ульрих Ганц впервые узнал правду о своем отце на его похоронах в 2002 году: мачеха отдала ему два пакета со старыми письмами и семейными реликвиями. «Здесь ты найдешь ответы на многие вопросы», - сказала она ему. Брат предложил Ульриху сжечь это, но тот отказался, обещая хранить семейную тайну.

С пожелтевших страниц старых тетрадей Ульрих Ганц узнал, что его отец был членом Айнзацгруппы (Einsatzgruppen) нацистской полиции безопасности B, которая осуществляла массовые убийства евреев, цыган, коммунистов и иных гражданских лиц, подлежавших уничтожению согласно фашистской доктрине. Члены Айнзацгруппы B свирепствовали на территории Белоруссии. «Листая старую тетрадь давно расстрелянного генерала…», пел Игорь Тальков. Вот только в случае с отцом Ульриха в роли преследователя выступил как раз автор пресловутых пожелтевших тетрадей. После окончания войны против него были выдвинуты обвинения, но слушания по делу вскоре прекратились. Почему бывший нацист не уничтожил свои военные архивы? Возможно, хотел, чтобы сыновья узнали из писем и дневников то, о чем у него не хватило сил рассказать самому?

Так или иначе, его сын Ульрих долго колебался, стоит ли нарушать обещание, данное своей семье. В конце концов, тяга к справедливости восторжествовала. Брат после этого порвал с ним всякие отношения.

Аналогична история Барбары Бри. Ее отец был в годы Второй мировой войны офицером СС и членом Айнзацгруппы С, действовавшей на Украине. Барбара, преподавательница лицея на пенсии, в свое время изучала историю национал-социализма, но о прошлом отца ей ничего не было известно. В ходе исследований она заинтересовалась историей Украины времен фашистской оккупации. В конце лета 1941 года мать Барбары готовилась к родам – именно в это время войска вермахта вторглись на территорию СССР. А с ними – отец еще нерожденной Барбары. В конце сентября 41 года, когда в Киеве происходили массовые расстрелы евреев, отец Барбары, военный врач, так или иначе принимал в этом участие… Вскоре ему был предоставлен отпуск, чтобы он мог повидаться со своей женой и новорожденной дочкой.

После того, как Барбара решила заговорить о прошлом отца, брат осудил ее за ненужные откровения, а сестра, наоборот, обвинила в чрезмерной сентиментальности. По ее мнению, Барбаре следовало намного резче осудить отца-палача и ни в коем случае не брать вину на себя. Дети не отвечают за ошибки отцов…

Другая история у Ивонн Коссю, дочери руководителя движения Сопротивления в Бретани Робера Альба. «Мне было восемь лет, когда моего отца арестовало гестапо – больше мы его не видели, - рассказала она RTS. – Я очень долго ненавидела немцев. Это была не ярость, а настоящая ненависть. В своем ослеплении я не делала разницы между немцами и нацистами». С ней согласен Жан-Мишель Госсо, чей отец был убит за несколько месяцев до его рождения: «Ульриху и Барбаре понадобилось огромное мужество, чтобы рассказать свою историю. То, что для нас с Ивонн было естественно, для них стало испытанием».

В архиве Ульриха Ганца хранилась фотография его отца, присланная с восточного фронта: немецкий офицер, чья стройная фигура в кожаном плаще со свастикой выгодно смотрелась на фоне заснеженных пейзажей. Лицо светилось гордостью. Этот снимок сын мог бы спокойно сжечь в начале 2000-х, но вместо этого он опубликовал его.

Тяжко бремя потомков угнетателей, с сочувствием и симпатией сказал Жан-Мишель Госсо. Сегодня прошлое забыто и прощено, дети преследователей и пострадавших могут спокойно обняться.