Торги назначены на 22 августа | La vente au marteau est prévue le 22 août

Полубезумную Раневскую доставляют из Парижа в её родовое имение, в дом каркасной конструкции в … Швейцарии. Она – в чёрном, в молодёжных модных, разорванных на коленках джинсах, худая, тело её извивается в экстатическом изломе эротического восторга: «Здесь всё осталось по-прежнему!». Любовь Андреевну, которую в спектакле все называют просто Любой, уносят. Далее мы видим на белом экране очень болезненное медицинское воздействие на мозг женщины, в которой едва теплится жизнь. Ее подключают к прибору для очистки крови, и она медленно начинает передвигаться, держась за капельницу. Несколько позже родные Любы вывалят на сцену невообразимое количество медикаментов, потребляемых владелицей дома и сада.
 
Немного освоившись дома и случайно найдя под каменным полом у камина спрятанный её польско-еврейскими предками небольшой клад, Люба начнёт осознавать степень её жизненных заблуждений и вины не только перед собой и домочадцами, но прежде всего – перед сыном, утонувшем в пруду этого имения. Его образ неотвязно преследует её, разговаривает с ней, сводя с ума. Она читает у камина молитву на идиш, кладёт на место найденное богатство, зарывает его и пытается черной землей засыпать образ умершего сына, но ей не удается ни спрятаться от привидения, ни сохранить поместье. Не имея средств расплатиться по долгам, она снова уезжает в неизвестность. 

Так, шокирующе зримо, символическим языком прописывает режиссер спектакля Яна Росс исходное событие и главное в сюжете одной из самых драматических пьес А. П. Чехова о движении времени и об исчезновении с лица земли красоты вишнёвого сада.  

Все участники истории продажи вишневого сада в швейцарской версии пьесы по- современному взволнованы, так как живут ожиданием неотвратимо надвигающейся катастрофы: расстаются они не с деревьями, а с целой эпохой, веками создаваемым укладом жизни в поместье, где прежде царил порядок – рабы были рабами, а господа – господами. «Ты разрушил мою жизнь!», – обвиняет Лео, брат Любы, предпринимателя Лопахина, предки которого были крепостными на этой земле. Делая акцент на этой теме, как и на теме домовладелицы Любы, театр прямолинейно указывает на проблему современного швейцарского общества: кому принадлежит территория красивой богатой страны, которую населяют мигранты, получающие гражданство и образующие здесь свои семьи? Ведь понятие родины у всех различно. Собственно, суть швейцарского прочтения «Вишнёвого сада» кроется в этом вопросе, вопросе понятия "владение землей" в современном обществе!

Яна Росс – американский режиссер русского происхождения. Она родилась в Москве, училась на театральном факультете Йельского университета. Окончив аспирантуру, преподавала в Йеле театральные дисциплины. Владея русским языком, много работала в Литве, где в 2013 ее режиссерская деятельность была отмечена Золотым крестом сцены за постановку “Mūsų Klasė" («Наш класс»).

В одном из интервью режиссер так определила свои критерии при оценке современного актера: «Актер, в первую очередь, – личность, гражданин, харизматичный, сознательный, умный, интеллигентный член общества, способный изменить мир. И его репрезентация на сцене требует современной театральной техники — не прятаться за маску, не вовлекать зрителя в спектакль, не погружать его в колыбельную чувств. Я сторонник такого трезвого интеллектуального театра. Меня упрекают в том, что я не дала залу возможности попереживать. Но я такую задачу перед собой и не ставила. Я четко разделяю понятия «катарсис» и «эмпатия». Забыть себя и сопереживать героям — это одно, но я за эмпатию, за трезвое отношение к реальности вообще и к реальности сценической».

Её художественная декларация полностью выражена в спектакле. Исполнители в чеховской классической пьесе существуют не декларативно, не театрально, а по-швейцарски естественно, экзистенциально, как есть.

Пьеса Чехова переписана театром практически полностью, но с сохранением сюжетной линии, характеров персонажей и стиля общения друг с другом. Такой степени игровой естественности и точности проявлений в обстоятельствах можно добиться от актера, работая с ним этюдным методом, изобретённым К. С. Станиславским и продолженным российскими мастерами сценического искусства М. И. Кнебель, А. В. Эфросом, А. А. Васильевым. Содержание точно исполненного этюда вполне может войти в ткань спектакля, создавая поле импровизации.

В разговоре со мной Яна Росс подтвердила мое предположение о способе ее работы и отметила, что и текст «швейцарского» «Вишнёвого сада» не выдуман, а найден артистами в процессе репетиций, записан, после чего стилистически обработан драматургом. В престижном американском университете, где училась Яна Росс, эту методику знают, как русско-американскую. 

При общей положительной оценке способа актёрского существования на сцене, всё же остаётся без ответа извечный вопрос о творческих взаимоотношениях автора пьесы и постановочной группы. В цюрихской постановке театр открыто боролся с А. П. Чеховым за право первенства на сцене.  И в этом, на мой взгляд, есть безусловно серьёзная художественная потеря.   


От редакции: Ознакомиться с расписанием представлений и заказать билеты можно на сайте театра.