Дмитрий Расул-Кареев: «Все только начинается» |Dmitry Rasul-Kareyev – jeune, mais expérimenté

Почти ровно два года назад, в самом начале существования «Нашей газеты.ch» мы познакомили читателей с Сергеем Островским, занявшим в то время пост концертмейстера (первой скрипки) в Оркестре Романдской Швейцарии (ОРШ) и ставшим первым «нашим» музыкантом в составе этого коллектива за всю его 90-летнюю историю. Первым, но, к счастью, не последним.

В этом сезоне пост первого кларнетиста-солиста занял 25-летний россиянин Дмитрий Расул-Кареев. Я впервые услышала о нем от коллеги – архивариуса «Трибюн де Женев», а по совместительству альтиста Женевского Камерного оркестра, человека, крайне скупого на похвалы здравствующим музыкантам. Однако тут он сразу заявил: «В ОРШ пришел еще один «ваш». Фамилию не помню, но музыкант первоклассный!»

Затем месяц назад я увидела - вернее, услышала - Дмитрия в составе камерного ансамбля, сопровождавшего «Историю солдата» Игоря Стравинского в рамках фестиваля Septembre Musical в Веве. А теперь, узнав, что эту же постановку можно будет увидеть на будущей неделе в Женевской опере, поняла, что нужно срочно представить Дмитрия нашим читателям, тем более, что, несмотря на молодость, ему есть, что рассказать.

Дмитрий родился в Москве, но после развода родителей большую часть раннего детства провел в Казахстане с мамой и бабушкой, Софьей Николаевной Расул-Кареевой, работавшей концертмейстером контрабасов в Государственном симфоническом оркестре республики. («Представляете, в то время - женщина-контрабасист!», с гордостью восклицает Дмитрий).

Дмитрию было всего 10 лет, когда умерла его мама, и он вернулся в Москву, к отцу, известному органисту, профессору Московской Консерватории Алексею Паршину.   Это было в мае, а в сентябре он уже поступил в Центральную музыкальную школу.

Наша газета.ch: Начать заниматься музыкой в 10 лет – по российским меркам, очень поздно. Как же Вам удалось сразу поступить в ЦМШ? И почему выбор пал на кларнет?

Дмитрий Расул-Кареев: Благодаря бабушке у меня была уже базовая музыкальная подготовка. А все лето со мной активно занимался папа, причем практически все время. Вот идем мы, например, гуляем, а он мне напоет какой-то ритмический рисунок и попросит разбить его на длительности, такая у нас была игра. А почему кларнет? Да просто папа так сказал! (смеется) Если честно, он меня и к гобоисту водил, и к флейтисту, но, видно, согласился взять только замечательный педагог Владимир Ферапонтов, вероятно, войдя в положение. В этом смысле моя жизненная ситуацию чем-то напоминает бабушкину: она осталась сиротой в три года, отца ее расстреляли, а мать сослали. Когда в 14 лет вышедшая из детдома бабушка решила заниматься музыкой, выбор был один – контрабас. Хотя, конечно, у меня все менее драматично.

Чувствуется, что Вы бабушку очень любите.

Это правда, ведь она меня воспитала. Когда после смерти мамы я уехал в Москву, бабушка все бросила и поехала за мной. Мой отец – очень яркий музыкант, я фанат его творчества, но жить с ним очень сложно…

Представляю, как приятно ей будет это прочитать! Но давайте вернемся к Вам, где Вы продолжили образование?

После ЦМШ поступил в Московскую консерваторию, но проучился там только год, а затем отправился на прослушивание в лондонскую Королевскую академию музыки. Надо сказать – с легкой руки моей «мачехи», прекрасной органистки Екатерины Мельниковой, которая сама заканчивала там аспирантуру. Мне было 17 лет и, представьте себе, меня не только взяли, но даже дали стипендию и на обучение, и на жизнь – Лондон в то время был мне совсем не по карману!

Есть ли кардинальная разница в методах преподавания между лондонской Академией и Московской консерваторией?

Главное различие, наверное, в том, что в Академии более либеральная политика преподавания. Твой «основной» педагог совершенно не против, если ты консультируешься и даже занимаешься параллельно с кем-то еще. В Москве же к этому относятся крайне неодобрительно! Вот и у меня в Лондоне оказалось сразу три прекрасных педагога – Марк ван де Виль, солист Лондонского Филармонического оркестра, Анжела Малсберри, солистка ансамбля London Mozart Players, и солист Королевского Филармонического оркестра Ричард Эдисон, самый «русский» из трех и по манере преподавания, и по своим душевным качествам. Именно благодаря ему я получил свою первую настоящую работу – он устроил мне прослушивание в Бирмингеме, в котором можно участвовать только по личному приглашению, так как вакансии в оркестре не объявляются. Там я проработал год, а потом на два года уехал в Финляндию, в Филармонический оркестр Тампере.

Что Вам дал этот опыт?

Прежде всего, именно там я открыл для себя Сибелиуса, которого раньше не понимал.

Я все жду, когда же в Вашем рассказе промелькнет, наконец, Швейцария…

А вот как раз сейчас! В 2006 году, еще работая в Тампере, я с моим другом флейтистом Денис Буряковым оказался в Фестивальном оркестре Вербье и – влюбился в Швейцарию! Знаете, много поездив по Европе, я нигде не ощущал себя комфортно, все меня что-то раздражало, но здесь я сразу оценил чувство достоинства швейцарцев, их вкус к жизни, который, как мне кажется, на порядок выше, чем у других европейцев.

И что же, Вы сразу решили тут «навеки поселиться»?

Нет, конечно, я об этом и не мечтал, или, вернее, только мечтал. Но, как обычно бывает в жизни, в один прекрасный день 2007 года, сидя в Тампере, я изучал любимый сайт каждого музыканта www.musicalchairs.info, на котором афишируются разные способы развить карьеру, и вдруг вижу – вакансия в Женеве!

Ну и как, Вы не жалеете?

Что Вы, я очень доволен! У меня прекрасные коллеги, что очень важно, а с Сергеем Островским мы просто подружились. Марек Яновский – настоящий художественный руководитель, во всей полноте этого понятия: он выжимает из каждого музыканта все, что может, и оркестр в целом под его «палочкой» полностью раскрывает свой потенциал.

Как Вы оцениваете опыт Вашей «вылазки» за пределы оркестра – я имею в виду участие в постановке «Истории солдата»?

Это было просто шикарно! Я был потрясен профессионализмом моего тезки, клоуна Димитрия, выступившего в роли Черта, и сам ощущал себя ребенком – все время вертел головой в сторону сцены, чтобы не пропустить кусочек действия. Общение с такими людьми просто необходимо, оно вдохновляет, придает сил.

Это история не детская, но мне кажется, на спектакль вполне можно брать детей лет восьми и выше. А Вы как думаете?

Не только можно, но и обязательно нужно! Сейчас все постановщики стремятся быть оригинальными, от чего суть спектакля часто теряется. В этой же версии «Истории солдата» соблюдены все правила жанра, но при этом спектакль смотрится – и слушается – легко, каждому ребенку будет понятно, интересно и весело.

Достаточно ли Вам оркестра? Не скучаете ли по камерному ансамблю, по сольным выступлениям?

Вы прямо в точку попали! Да, очень хотелось бы больше работать с камерным репертуаром, тем более, что он очень велик. У нас с Сергеем Островским и с концертмейстером виолончелей Стефаном Риковым уже есть некоторые идеи на этот счет.

За свою недолгую жизнь Вы сменили уже несколько площадок. Можно ли рассчитывать на то, что в Женеве Вы задержитесь?

Я бы очень этого хотел, ведь это первый город, где я могу представить себе моих будущих детей. Мне очень хочется скорее выучить французский, зажить местной жизнью, вообще, все время хочется бурной деятельности, наверное, это лондонский ритм на меня так подействовал. Но с другой стороны, я же только совсем недавно приехал, так что все еще только начинается!

От редакции: Билеты на спектакль «История солдата», о котором мы подробно расскажем в пятницу, можно приобрести на сайте Женевского оперного театра или по телефону 022 418 3130. Торопитесь, он будет идти всего три дня, 5 , 7 и 8 ноября!