Игорь Маркевич: композитор, дирижер и… террорист? |Igor Markevitch – compositeur, chef d’orchestre et… terroriste?

По словам организаторов выставки, главная ее цель – представить публике многогранную личность Игоря Маркевича с помощью его архивов, личной переписки и прочих документов, предоставленных Национальной библиотекой Франции, библиотеками кантона Во и Лозаннского университета, Женевской библиотекой, Фондом Зингер-Полиньяк и частными коллекциями.

Экспозиция состоит из пяти частей, каждая из которых отражает период жизни и деятельности человека, для которого музыка была не просто искусством, но смыслом существования.

Согласно описанию, первая часть выставки кратко прослеживает детство маленького Игоря в семейной обстановке Виллы Мария в городке Тур-де-Пели (Tour-de-Peilz) на берегу Женевского озера. Но тут мы не можем не сделать отступление и не рассказать читателям, что жизнь сделавшего международную карьеру музыканта началась не в Швейцарии, а в Киеве, где он родился 27 июля 1912 года в семье, тесно связанной с музыкой на протяжении нескольких поколений. Предки его были друзьями Глинки, и великий композитор работал некогда в их имении над вторым актом «Ивана Сусанина». По некоторым источникам семья была русская, по другим – еврейская, а наши украинские читатели наверняка считают Маркевича своим. Но не суть. В двухлетнем возрасте он был вывезен родителями в Париж, после чего семья обосновалась в Швейцарии. Первым учителем музыки для Игоря стал его отец, профессиональный пианист.



Однако музыкальный талант Маркевича расцвел все-таки в Париже, куда семья через несколько лет вернулась. Именно этому периоду становления Маркевича как композитора посвящен второй раздел выставки. Игорю повезло с самого начала – когда ему было 13, знаменитый пианист Альфред Корто согласился прослушать его фортепианную сюиту «Свадьба», очень ее одобрил, помог опубликовать сочинение и взялся обучать юного автора.

Двумя годами позже Маркевич поступил в лучшее музыкальное учебное заведение Франции – Ecole normal de musique, где учился у Корто по классу фортепиано и у Нади Буланже по классу композиции. В 1929 году произошла судьбоносная для Маркевича встреча с Сергеем Дягилевым, который заказал ему Концерт для фортепиано с оркестром и музыку к балету. Концерт был написан в том же году и исполнен на открытии Дягилевских сезонов в театре «Ковент-Гарден» (партию солирующего фортепиано играл сам Маркевич), однако балетному не суждено было осуществиться из-за смерти Дягилева.

В 1930 в Париже с успехом исполняется кантата Маркевича, в которой он использовал материал неоконченного балета, а ещё через год не меньший успех имеет его Кончерто гроссо. Музыка Маркевича привлекает внимание Жана Кокто, Дариюса Мийо, Роже Дезормьера, издательство Schott предлагает ему контракт на издание его сочинений. Вместе с Сержем Лифарем Маркевич работает над двумя балетами ― «Ребус» и «Полёт Икара», и, несмотря на то, что они так и не были поставлены, музыка обоих была исполнена в концерте. «Полёт Икара», исполненный в 1933 под управлением Дезормьера, произвёл сенсацию в музыкальном мире – его начинают называть «Игорем Вторым», под Первым подразумевая Игоря Стравинского. В Париже из-под его пера вышла, например, музыка к фильму Сергея Эйзенштейна "Вива Мексика!".

После нескольких лет жизни в Париже Маркевич уехал в Швейцарию и в апреле 1935 женился на Кире Нижинской, дочери знаменитого танцовщика дягилевской труппы. Как и многие другие композиторы в 1930-е годы, он выступал в качестве дирижёра и пианиста. Но лишь в 1933 году, взяв несколько уроков у Германа Шерхена, Маркевич по его совету окончательно определил свое дирижерское призвание и руководил первым исполнением своей оратории «Потерянный рай» в Лондоне в 1935 году, заменив заболевшего Шерхена, который должен был стоять за пультом.

В годы войны артист оставил любимое дело, чтобы принять участие в борьбе против фашизма - в 1943 году он пишет новую редакцию «Падения Икара», из которой убраны все модернистские элементы, и в том же году становится активным участником итальянского Движения Сопротивления (позднее ему будет присуждена золотая медаль «Партизан Северной Италии»).

После войны Маркевич почти перестаёт сочинять и переключается на дирижёрскую деятельность, гастролируя по всему миру, а в 1960 году он впервые посетил с гастролями СССР, где затем стал частым гостем. Требовательная советская публика его приняла. Вот как отзывался о нем великий Генрих Нейгауз, человек, не щедрый на комплименты: «Мне кажется, он принадлежит к тому типу современного дирижера, для которого произведение и его исполнители, то есть оркестр и оркестранты, более важны, чем он сам, что он прежде всего служитель искусства, а не повелитель, диктатор. Такое поведение — очень современное явление. Время, когда титаны дирижерского искусства прошлого, с точки зрения просвещенного академизма («надо прежде всего исполнять верно»), иногда позволяли себе вольности — стихийно подчиняли композитора своей творческой воле,— это время ушло... Итак, я причисляю Маркевича к тем исполнителям, которые не стремятся себя выставить напоказ, но расценивают себя приблизительно как «первого среди равных» в оркестре. Обнимать духовно много индивидуальностей — а этим искусством Маркевич безусловно владеет — всегда является доказательством большой культуры, таланта и ума».

В 1963 году Маркевич провел семинар по дирижированию в Московской консерватории.

В течение долгого времени Маркевич избегал исполнения своей музыки, но когда в 1978 получил предложение от Брюссельской филармонии продирижировать «Потерянным раем», согласился. Концерт имел большой успех, и, воодушевлённый положительными отзывами критики, Маркевич принял решение возродить собственные сочинения и заново их опубликовать. В его планах также была организация международных дирижёрских мастер-курсов и фестивалей. В 1982 он вновь посетил с концертами СССР и наиболее восторженный приём получил в родном Киеве. Через год Маркевич умер от инфаркта, оставив планы неосуществлёнными.

…На этом можно было бы поставить точку и пригласить заинтересовавшихся личностью Игоря Маркевича читателей посетить выставку в Шильонском замке. Так мы и собирались поступить, когда наткнулись в Интернете на статью в «Коммерсанте-Ъ» от 10 июня 1999 года под названием «Русский дирижер итальянского терроризма». В ней поднималась история «одного из самых громких терактов нашего века» (дело происходит до 11 сентября 2001) – похищения и убийства премьер-министра Италии Альдо Моро, и рассказывалось, что после обнародования результатов следствия стало известно, что «по одной из версий, за преступлением может стоять выходец из России, дирижер и композитор, друг Маяковского и Дягилева Игорь Маркевич».

Игорь Маркевич был известен своими крайне левыми взглядами, и возможно, что его участие в итальянском Движении сопротивления, организованном коммунистами, позволило следствию заподозрить его в связи с "Красными бригадами", первыми подозреваемыми в этом и других терактах. Кроме того, как пишет «Коммерсант», имя Маркевича проскользнуло в показаниях одного из членов "Красных бригад". В том же 1999 году стало известно, что в следственных материалах по делу об убийстве премьера содержался такой рапорт итальянских спецслужб: "14 октября 1978 года наш источник сообщил о том, что одну из главных ролей в организации "Красных бригад" играл некий Игорь из семьи князей Каэтане. Он же проводил все допросы Моро в ходе заседаний "трибунала". Рапорт датируется 1980 годом. В 1983 году Игорь Маркевич умер. В 1991 году скончалась княгиня Топазия Каэтане, вторая жена музыканта.

В материалах следствия присутствовала и гипотеза финансирования «Красных бригад» из Швейцарии. Возникла она в связи с тем, что декабре 1978 года, при аресте по делу Моро одного из боевиков «Красных бригад» Паоло Баскьери, у него обнаружили рукопись со списком неких финансовых организаций. Изучив список, полицейские пришли к выводу, что все означенные организации находятся в Швейцарии. Так родилась версия о швейцарском финансировании теракта. Министр внутренних дел Вирджинио Роньони направил в парламентскую комиссию по делу Моро записку о том, что "вполне вероятно, что капиталы итальянских террористов хранились в 11 финансовых институтах Лугано". Впрочем, дальше этого утверждения следствие не пошло: в те годы, как справедливо замечает журналист «Коммерсанта», в швейцарскую банковскую тайну проникнуть было практически невозможно. Но швейцарский дворец Маркевича находился как раз неподалеку от Лугано.

Не нашелся еще Шерлок Холмс, способный разгадать эту тайну, но надеемся, что теперь-то мы точно заинтересовали вас открывающейся завтра выставкой, более подробную практическую информацию о которой можно найти здесь.