Роман Сенчин: «Революционная ситуация не бывает частой» |Roman Sentchin : «La situation révolutionnaire n’arrive pas souvent»

Повествование ведется от имени писателя по имени Роман, переоборудовавшего лоджию в кабинет и там творящего. Среди персонажей –узнаваемые оппозиционер Сергей Удальцов и публицист Сергей Шаргунов, однако главная героиня – дочь Романа 14-летняя Даша, близко к сердцу принявшая события на Болотной площади в Москве и все с ними связанное. Именно ее глазами читатель видит дела минувших, но не очень далеких лет.

Наша Газета: Роман, эта повесть была впервые опубликована в 2013 году, писалась и того раньше, а франкоязычный читатель получил возможность познакомиться с ней только сейчас. Что изменилось с тех пор, если изменилось?

Роман Сенчин: Я думал, что это будет сиюминутная повесть, попытка выплеснуть увиденное и частично пережитое в более-менее художественной форме. Публицистики в то время было достаточно, а повестей, рассказов, романов о тех событиях так и не появилось, хотя период в истории России был интересный. Думал, повесть забудется, события уйдут в прошлое, но оказалось, что они имеют продолжение. Конечно, президентскую кампанию 2018 года нельзя сравнивать с тем, что было шесть лет назад, но персонажи те же, и о тех, кого уже нет, люди помнят. То есть эта страница нашей жизни не перевернута.

Действительно, так случилось, что мы беседуем накануне выборов президента России (дело было 17 марта 2018 г. – Н. С.) и главным происшествием Парижской ярмарки, почетный гость которой – Россия, стало то, что президент Франции Эммануэль Макрон не зашел на российский стенд. Как Вы на это отреагировали?

Ярмарка – это событие литературы, культуры, поэтому глав государств я здесь как-то не воспринимаю. Хорошо, что государство финансирует такие проекты, а посещение того или иного стенда – личное дело человека, не хочет он, ну и не надо. Никакого большого скандала я тут не вижу, но информационный повод для шумихи нужен всегда, и он был получен.

В Вашей повести Вы рассказываете о жизни семьи. Достаточно узнаваемой московской интеллигентной семьи, с обязательными занятиями музыкой для девочки, хоть и на таком редком инструменте, как фагот. Папа-писатель и т.д. Можно ли считать книгу отчасти автобиографической?

Отчасти да. Но вообще есть такой прием – ложная автобиография, он используется, когда автору нужно показать, что описываемые события достоверны, что все так и было. И я, и многие другие авторы часто дают герою свое имя. Причем таким приемом пользуются не только русские авторы вроде Лимонова, но и Генри Миллер, и Селин и многие другие. Я пошел тем же путем. Конечно, я мог бы заменить дочь на сына, а писателя – на театрального режиссера, например, или художника, но это была бы не совсем правда. Я же попытался максимально правдиво представить свою семью в этой атмосфере.  Мы с моей бывшей женой действительно жили тогда в таком взвинченном состоянии, и то, как реагировала на это наша старшая дочь, стало толчком к написанию повести.

Вы поднимаете очень важный вопрос: как ребенку, подростку, не совсем равнодушному к окружающему миру, разобраться в нем? В СМИ и интернете какофония – официальные каналы в унисон твердят одно, неофициальные – противоположное. Что делать – и детям, и родителям?

Я не знаю. Я рос в другое время, когда нас оберегали, сохраняли нам детство. А сейчас уже в детском садике малыши спорят о Путине, о Навальном.

Но ведь дети отражают то, что обсуждается в семье – как в Вашей повести?

Раньше же тоже обсуждали, но то были кухонные разговоры. А сейчас все это потоком льется отовсюду. Мне жалко таких детей и тревожно за них. Что посоветовать родителям, я не знаю, но считал важным обратить внимание на имеющуюся ситуацию. Может, она поможет детям вырасти настоящими гражданами, а может, сломает им психику. Известно, что 99% юных бунтарей с возрастом вливается в общую массу.

Какова эта масса в сегодняшней России?

Это очень сложный вопрос, потому что много и минусов, и плюсов – по сравнению с 1990-ми годами.

Судя по официальной статистике, масса поддерживает руководство страны.

Путин стал данностью, которая уйдет только с его физической смертью, а если сохранится команда, то режим останется и на несколько десятилетий после этого. Для России это не новая ситуация, здесь и раньше правители правили по тридцать, сорок лет: Сталин, Брежнев… Шесть лет назад был всплеск протеста, но вряд ли он повторится.

Ощущение от Вашей книги тревожное: всеобщее ожидание конца, томление, нервозность. Но при этом для многих жизнь в последнее время стала лучше.

Так власть же тоже не дурочка! Что-то она берет от Навального, что-то от либералов. Власть не камень, она меняет форму.

Как писал Жванецкий, все против, но все голосуют за. Вот и теперь: все жалуются, но рецептов нет.

Жалуются все всегда. Но когда общество совсем допекают, оно взрывается. Шесть лет назад это было вызвано выборами в Думу, когда налицо была подтасовка, недопущение ненужных кандидатов. В России, особенно в Москве, тогда многие люди обиделись и вышли на улицы. Часть из них потом запугали, показав, что могут произвольно посадить, другая сама перегорела. Революционная ситуация не бывает частой – я учился на историка и вижу, что этот тезис подтверждается.

В Вашей повести Вы прямо пишите, что чем хуже ситуация, чем глубже мы увязаем в болоте, тем активнее правительство обращается к истории, припоминая военные победы и спортивные достижения. Это – маневр власти, попытка манипулировать?

Власть не просто отсылает к победам, но и постоянно тычет: посмотрите, как было плохо и как теперь хорошо. Что же касается побед, в частности, военных, то, например, фильмы очень близких к власти Никиты Михалкова и Федора Бондаручука могут упрекнуть в антипатриотичности, ведь показано, какой ценой давались эти победы, как их добывали голыми руками, штрафбатами… Даже фильм о выходе Леонова в космос сняли такой, что ... На самом деле все было менее трагично. А «Легенда №17»? Никакого «демона» в жизни Харламова, и без того драматичной, не было.

В Вашей повести есть такая фраза: «Рулят не вожди, а непонятно кто». Так что же рулит в России?

Так видел ситуацию мой персонаж.

А у Вас нет ощущения, что к «рулю», к власти приходят случайные люди?

Сейчас уже нет. После Крыма они себя твердо позиционировали, власть сейчас прочная, многие люди им верят.

Вы пишите, что общество не может жить без цели, без идеологии. Какова, на Ваш взгляд, сегодняшняя цель российского общества?

Больших планов и целей нет, не найдено. Мы живем в такой атмосфере, что вокруг все враги, что нас никто не любит, что нужно держать ухо востро и не возмущаться.

Вам кажется, это надумано?

Нагнетание идет с двух сторон – и со стороны России, и со стороны Запада, к сожалению. Многим государствам мирная жизнь не то, что скучна, но нужно подогревать народ. Конфронтация усиливается. Не думаю, что она приведет к каким-то плачевным результатам, но на психику людей все это очень плохо действует.

То есть скатываемся в холодную войну. И как из этого выйти?

Не знаю! Знал бы, пошел бы в политики. Литераторам главное – честно показывать атмосферу.

Продолжается ли тенденция к национализму, к ксенофобии, о которых Вы тоже писали?

Думаю, она уменьшилась. Я уже больше года живу в Екатеринбурге и, приезжая в Москву, вижу, что этнический состав на улицах тот же, что и несколько лет назад, но вспышек на этой почве нет. Многих ярких националистов посадили, да и интересы переключились – на Донбасс, на Сирию, они едут туда «наводить порядок», это не секрет.

Существует мнение, что власть постоянно держит руку на пульсе и контролирует все. В Вашей книге проскальзывает мысль, что контрольные в школах специально назначаются в дни запланированных протестных акций, чтобы школьники сидели за партами, а не ходили на митинги. Вы правда думаете, что все настолько продумывается?

Конечно. Я не верю в совпадения. Основная движущая сила – подростки, они в основном и делали революции.

И Вас это не смущает?
Если бы меня это не смущало, я бы не вставил этот момент в мою повесть.

Ваша героиня Даша выросла на Гарри Поттере. Засилье переводной литературы для подростков – еще один признак нашего времени. Думаете ли Вы, что это на них влияет?

Мы тоже вырастали на иностранной литературе – Шарль Перро, Андерсен, Марк Твен. Я не думаю, что тут есть проблема. Я сам прочитал пару книг из серии о Поттере, ничего ужасного не увидел: есть Добро и Зло, много интересных сюжетных линий. Нормальная серия сказок, ничего «бесовского», как у нас кричали.

Еще один важный момент – влияние СМИ. Такое ощущение, что атмосфера специально постоянно нагнетается.

Обилие криминальных телесериалов, показов в новостях всевозможных аварий и происшествий, публичное копание в чужом грязном белье – вот основное, что нам показывают. И при этом требуют позитива и бодрости. Странная нестыковка, в советские времена были хотя бы отличные комедии, поднимавшие настроение.

Что движет Вами? Что радует?

То, что основная масса людей живет сносно, не стоит в бесконечных очередях, не торгует чем попало на улицах, как это было в начале 1990-х. Что выплачиваются зарплаты. Что меньше убивают друг друга. Видимо, инстинкт самосохранения все же работает. Россия – моя родина, и я безжалостно описываю пороки, которые вижу.

Вас не упрекают за это в отсутствии патриотизма?

Нет, но просят свет в конце туннеля. Иногда я что-то светлое нахожу. Есть у меня повесть «Полоса», написанная на документальной основе. Она о том, как Ту-154 садится в тайге на списанную полосу. Я хотел вывести положительного героя – человека, который по собственной инициативе эту полосу поддерживал, благодаря чему в итоге были спасены человеческие жизни. А потом подумал, что его героизм – обратная сторона преступления других людей.