Сцена из спектакля "Love is a river" (© Gregory Batardon)
«Пьеса закончена. Убийство совершено. Сцена залита кровью. Что случилось? Как дошло до такого? Можно ли любить до смерти? Flash-back возвращает нас к интимным моментам персонажей «Платонова» Чехова. Посредством работы со звуком, с дыханием, со светом и игры актеров мы постепенно открываем водовороты, утерянные счастья и недоразумения, приведшие к убийству».
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
Решительно не везет нам на постановки «Платонова». Еще в 2010 году мы разбирали спектакль в Театре Каружа, автор которого Валентин Россье прямо заявлял: «Платонов» - это пьеса, в которой много пьют». И этим все сказано. Чуть лучше получилось годом позже у Барбары Фрей в Цюрихе, но тоже не фонтан. И вот – третья попытка, самая, на наш взгляд, неудачная – думаем, сильно расстроился бы Антон Павлович, узнав, что послужил для нее, как указано в программке, источником вдохновения.
Так что же увидел зритель, не заглянувший на сайт театра перед походом на спектакль и не знающий пьесу? Войдя в зал, он обнаружил, что сцена уже наполнена. В буквальном смысле слова: поднос сцены заполнен жидкостью (в которой мы бы не распознали кровь), в ней, разбросив руки, неподвижно лежит человек, вокруг которой валяются огрызки яблок, пустая бутылка из-под вина, перевернутый стул... И не какая это не река, обозначенная в названии спектакля, а какая-то лужа или болото, причем мы готовы поспорить, что фраза, обращенная Платоновым к Софье – «Будь у меня, несчастного силы, вырвал бы я с корнем и себя и вас из этого болота» - здесь не при чем.
Вокруг, как мы догадываемся, трупа различимы силуэты трех женщин и мужчины. Режиссер решил таким образом выделить те 5 из 18 персонажей, у которых была особая связь с Платоновым, почему-то дав им имена изображающих их актеров. В итоге Михаил Платонов превратился в Александра, Сашу зовут Малика, Анну Петровну – Анна (по случайному совпадению), Сергея – Лоик, а Софью – Марион. Тут уж даже помня текст без пол-литра, как говорится, не разберешься!
Все эти странные раздвоенные личности в течение часа – а Александр Дубле смог уместить самую длинную, четырёхтактную, 170-страничную пьесу в один час! – не произносят ни слова. То, что покойник молчит, это понятно, но остальные-то почему только двигаются в замедленном ритме и зачем-то залезают ногами (не красивыми!) на стол, пробираясь между тарелок и бокалов, или шумно дышат в микрофон?! Это непонятное действо сопровождается чтением за кадром текста, в котором, из-за Александра, Малики и Марион, трудно признать чеховский, хотя в какой-то момент вдруг и уловит слух что-то родное, например, слова «я лишняя», произносимые Анной/Анной Петровной.
«Начиная с конца, - объясняет публике Александр Дубле. – я заранее убиваю Платонова, так как считаю, что Платонов – практически несуществующий персонаж, по сути – просто фантазм, размышляющая заводная пластинка. И при этом чем больше он разочаровывает, тем больше все его любят, потому что он крайне податлив и со всем соглашается. Одним словом, Платонов – не персонаж, а, как мы говорим в театре, «отсутствие персонажа».
Ну, знаете… Неужели Чехов вынес бы «отсутствие персонажа» в название своей пьесы? Согласитесь, такое трудно себе представить.
Не будет заниматься разбором спектакля, это бессмысленно. Скажем лучше несколько слов о его литературной основе.
«Платонов» - трагедия, достойная Шекспира, и невероятным кажется, что эту первую свою пьесу Чехов написал в 18-летнем возрасте, еще в гимназии. От нее веет смертью, моральной и физической, и смертельной же тоской, и не удивительно ли, что их всех сочинений Антона Павловича именно она была обнаружена и опубликована лишь через 19 лет после смерти автора?!
Текст ее настолько ошеломляюще глубок, что весь его можно растащить на афоризмы. Как вам, например, такое, даваемое самим Платоновым, определение его счастливого брака с Сашей: «Мы с ней сошлись как нельзя лучше: она глупа, а я никуда не годен». Или жизненное кредо Петрина: «Украду, лишь бы только ничего за это не было». А риторический вопрос Войницева «Откуда у вас, у женщин, берется столько тоски?» и утверждение Платонова: «Нельзя верить в смех той умной женщины, которая никогда не плачет: она хохочет тогда, когда ей плакать хочется». Чего стоит фразочка, бросаемая Анной Петровной: «Мирятся же люди с тараканами, помиритесь и вы с нашими людьми», ее же «Большая часть женщин создана для того, чтобы сносить всякие гадости от мужчин» и ключевая сентенциия Глагольева-старшего «При помощи злата все понимается». Причину серийного убийства – ведь погибает не только Платонов, но и Осип, в то время как морально уничтожены еще как минимум четыре персонажа – называет Войницев: «Хороший материал для счастья! Разыгравшаяся плоть и несчастье другого», а итог подводит спившийся врач Трелецкий: «Не спасут медикаменты, когда психиатрия душевная страдает».
Увы, ничего из этого до зрителя спектаклем не донесено. А потому мы искренно порадовались, увидев, как по окончании представления выстраивается очередь к прилавку, с которого продают пьесы Чехова в переводе Андре Марковича. Будем считать, что пробуждение интереса к первоисточнику оправдывает эту постановку.
PS: В течение всего часа мы переживали за лежащего в холодной воде артиста – не простудился бы! - и за кожаную обувь героев: ведь придется выбросить!
