«Большой грабеж» |«Le grand pillage»

«6 апреля 1998 года президент Борис Ельцин был вынужден принять текст закона, согласно которому были национализированы все культурные сокровища, перевезенные в СССР во время Второй мировой войны, независимо от того, кем и при каких обстоятельствах они были приобретены». Так начинается, но не факт, что заканчивается, «Большой грабеж» Франсин-Доминик Лиштенхан. Толстая книга, скромно появившаяся в издательстве Editions Ouest-France. Заметим, сюжет остается горячим. И был бы еще горячее, если бы автор, сотрудница французского Национального центра научных исследований, напомнила, что в Советском Союзе существовала долгая практика национализации, а иными словами – грабежа. «Коллекция Щукина», представленная недавно в Фонде Вюиттона в Париже с огромным успехом – она привлекла более миллиона посетителей, – также была вырвана в 1918 году из рук законных владельцев.

Однако не надо все смешивать, даже если Франсин-Доминик Лиштенхан в своей начальной главе восстанавливает историю страны, подвергавшейся разграблениям еще со времен Римской империи, забывая при этом, что воины древней Месопотамии прихватывали с собой произведения искусства как доказательства своих побед уже за 2000 лет до Рождества Христова. В центре ее книги – двойственная ситуация, достаточно сложная сама по себе. Речь идет о нацистских грабежах, начавшихся в 1933 году в самой Германии и распространившихся, после 1938 года, на аннексированные (Австрия) или оккупированные (Франция, Бельгия, Нидерланды, Чехословакия…) страны. Захваты сопровождались уничтожениями, спланированными или случайными. Но главное – шло перемещение предметов искусства, какого Европа не видела со времени Революции и наполеоновских войн.

На Восточном фронте

В 1941 году открылся новый фронт. Восточный. Гитлер напал на Сталина, своего теоретического союзника в течение двух предшествующих лет. Последствия ужасны. Как хорошо объясняет автор, отношение нацистов меняется. Французы, в конце концов, оставались франками, иными словами, после доброго коллаборационизма, пригодными к вторичному использованию алеманами. Русские же – это славяне, то есть недочеловеки. На одном уровне с евреями. То есть, с приближением в 1941 году «окончательного решения», права на жизнь не достойные. У них нет собственной культуры. Единственное, что стоит привезти оттуда в Рейх, это итальянские, французские, голландские и, конечно, немецкие творения, находящиеся в их дворцах и музеях. Все остальное должно исчезнуть. Нацисты ничтоже сумняшеся взрывают средневековые церкви на Украине. Но вот проблема – незадолго до этого тоже самое делал Сталин в борьбе с религией.

В 1942 году, когда бои в разгаре, а мертвые исчисляются миллионами, СССР задумывается о репарациях в случае победы. Витают бредовые идеи – например, потребовать Реймский собор (в оккупированной Франции) в обмен на разрушенную в Киеве базилику. Но очень быстро возникает желание потребовать равноценные предметы, вернее равноценные в денежном выражении. Это оказалось нелегко. В глазах Запада, самые знаменитые иконы – изделия ремесленников. Кроме того, как подсчитать потери, если рубль не конвертируем? В ожидании надо вести учет продолжающимся разрушениям, обновлять инвентарный список. Перед легендарной российской бюрократией открывается огромное поле деятельности. 

Перемещения продолжаются

Ветер поменял направление в 1943-м. Затем, в конце 1944-го, начался обратный поток. Немцы перевозят шедевры повсюду: из Франции в Германию, потом из германских городов во все более отдаленные тайники типа старинных соляных шахт. Беспорядочные перевозки, неизбежные повреждения. Папирусы промокают, глина разлагается, картины на дереве трескаются… Соль полезна только для здоровья. И это мы еще не говорим о второстепенных разграблениях. В обстановке, напоминающей конец света, все начинают хватать все, что попало. И тут весной 1945 года в разрушенный Берлин входят советские войска.

Итак, Сталин нацелен заграбастать как можно больше – в качестве возмещения ущерба. Американцев тоже подмывает последовать его примеру, даже если никакого ущерба они не понесли. В разделенной Германии, которая вернется к нормальному существованию лишь в 1949 году (ФРГ с одной стороны и ГДР с другой), составы движутся во всех направлениях. Многие предметы утрачивают свою идентичность и имена владельцев. Знаем мы на Западе эту песню про похищенные картины, аккуратно возвращенные наследникам их бывших владельцев, которые – какая удивительная случайность! – выставляют их на продажу у Christie’s или Sotheby’s. Таким образом в Советском Союзе оказались миллионы предметов искусства. Быстро производится оценка книг, монет и тонн архивов. Сталин видит в этом трофеи. В 1948 году в Москве планируется большая выставка.

Несколько реституций 1955-го

Выставка не состоится. Началась холодная война. Не стоит играть в хищника в то время, как в СССР пошли новые чистки. В 1955 году СССР даже вернул картины Дрезденской галерее, а затем и колоссальный «Пергамский альтарь» восточному Берлину. После это начинается время тайн. Никто не знает, что скрывается в запасниках Эрмитажа, Музея Пушкина или провинциальных собраний. По официальной версии, все было уничтожено во время бомбардировок Германии, включая творения, украденные немцами во Франции. Языки развязались только в 1989 году. Бывший офицер признается, что спас в Гамбурге знаменитые рисунки. Затем наступает потепление в отношениях. Ельцин говорит о реституциях. Или об обменах. Но натыкается на хранителей музеев и ветеранов войны. Ирина Антонова, с 1963 года хранительница Музея Пушкина, на работу в который она пришла в 1945-м, а покинула в 2014-м, в возрасте 91 года, чеканит свое знаменитое «мы никому ничего не должны». Известно, до какого уровня поднялся национализм в сегодняшней Российской Федерации…

Пока что, подводит итог Франсин-Доминик Лиштенхан, этим дело и кончилось. «Сокровище Приама», на которое претендуют также греки и турки, не спешит вернуться в воссоединенную Германию. Тоже относится к библиотекам, музейным картинам и архивным документам. При этом возникают две проблемы. Первая – моральная – оставлена автором в стороне, автор прежде всего историк. Дело в том, что Россия, которой все же немного неловко, прячет большую часть своих сокровищ. А значит, и это самое печальное, их вообще никто не видит. Вторая проблема, которой Франсин-Доминик Лиштенхан уделяет большое внимание, это раздел СССР. С существующим статусом кво, кто на что вообще имеет право? Если речь действительно идет о возмещении ущерба, то значительная часть должна быть отдана Украине. Киев – точно город-жертва, хотя и была страшная блокада Санкт-Петербурга, тогда Ленинграда. А отношения между смутно независимой Украиной и Россией сейчас, как вы знаете, напряженные…

От редакции: Тем, кому интересна эта тема, мы рекомендуем роман Елены Костюкович «Цвингер», Издательство АСТ, Москва, 2013 г.