Согласно довольно редкой летописи жизни Тютчева удалось установить, что ровно 160 лет назад, 29 июля 1839 года, по православному обряду в Крестовоздвиженской церкви при Императорской миссии в Берне священник Лев Каченовский венчал статского советника, камергера Ф.И. Тютчева с первой мюнхенской красавицей баронессой Эрнестиной Дёрнберг. Так открылась новая глава в швейцарской летописи жизни дипломата, общественного деятеля, поэта и мыслителя, которого позднее, уже в двадцатом веке, литературный критик и поэт В. Ходасевич назовет "одним из самых замечательных русских людей".
Ф.И. Тютчев, родившийся 23 ноября 1803 года, принадлежал к старинному дворянскому роду. Получив прекрасное домашнее образование, он уже в четырнадцать лет поступил в Московский университет, закончил его в восемнадцать и начал работу в Коллегии иностранных дел в Петербурге. Однако через несколько месяцев, получив назначение на должность сотрудника русской миссии в Мюнхене, Тютчев выехал в Германию.
"Из края в край, из града в град"
С пребывания в баварской столице началась долгая, двадцатидвухлетняя заграничная жизнь поэта, изобиловавшая
Через несколько месяцев за самовольную отлучку Тютчев был лишен звания камергера и уволен со службы. Только в 1844 году после возвращения в Петербург ему возвращают должность и звание. В 1857 году Тютчева избирают членом-корреспондентом Академии наук, а в следующем году назначают председателем Комитета иностранной цензуры; на этой должности он много сделает для защиты свободы слова в России. Успешная профессиональная карьера Тютчева сопровождается широким признанием его поэтического дара, высоко оцененного современниками. В 1850 году жизнь Тютчева озаряет новая любовь - к воспитаннице Смольного института Елене Денисьевой, которая была намного моложе поэта и пожертвовала для него всем, в том числе своей репутацией в свете, поскольку Тютчев не счел себя вправе расторгнуть законный брак. Любовный треугольник, принесший много страданий всем, просуществовал четырнадцать лет.
Лазурный брег женевских вод"
В этот период Тютчев продолжает путешествовать и часто посещает "богоспасаемую Гельвецию". Осенью 1859 года он провел три недели в Веве и, вернувшись в Петербург, полный впечатлений, написал стихотворение "На возвратном пути". В октябре 1860 года после очередного посещения Швейцарии, вспоминая так полюбившиеся ему горные вершины, Тютчев пишет: "На недоступные громады смотрю по целым я часам". В июле-августе 1862 года Тютчев совершает незабываемый вояж по маршруту: Мартини-Сион-Гемми-Кандерштег-Интерлакен-Тун-Берн-Фрибур-Женева. Об этой поездке он восторженно рассказывал в одном из писем: "Это какой-то волшебный мир. Я собственными глазами уверился в том, что все эти прекрасные вещи существуют в действительности". После прогулки у горного озера Даубензее поэт писал, что ему довелось окунуться в "особый мир полнейшей тишины, живым уже неподвластный", имея, вероятно, в виду непостижимость таинственной природы, порожденной космическим хаосом и в то же время осененной божественной гармонией. Неизгладимое впечатление произвела на Тютчева и гора Юнгфрау.
В Туне с неутомимым путешественником случилось забавное недоразумение. Он остановился в гостинице Bellevue. Двое англичан заглянули в книгу записи постояльцев и, не разобрав неряшливый тютчевский почерк, уловили лишь несколько слов: "камергер" и "императора всероссийского". Это не помешало им распустить слух, что в гостинице инкогнито остановился сам русский монарх. Вечером за ужином оркестр из чувства почтения к "самодержцу" грянул "Боже царя храни". Закончилось это путешествие в Женеве, которая была для Тютчева "местностью особого очарования".
"Бывают роковые дни"
Однако судьба уготовила Тютчеву новое испытание: в августе 1864 года обожаемая Денисьева умирает от туберкулеза. Потрясенный потерей, Тютчев вскоре после похорон уезжает в Швейцарию и в сентябре-октябре проводит две недели в окрестностях Лозанны, в Уши, где было много его светских знакомых, посещавших салон находившейся там на лечении великой княгини Елены Павловны, впоследствии много сделавшей для создания международного Красного Креста и хорошо знавшей его основателя Анри Дюнана.
В Женеве к Тютчеву с большим участием и теплотой отнеслись женевский священник Афанасий Петров и его жена, хорошо
"Чудный мир и чудный край"
Действительно, забвение было для Тютчева абсолютно неприемлемым: он болезненно дорожил памятью на события, людей, пейзажи, впечатления. Особое место в этом "хранилище" занимали воспоминания о Швейцарии, которая всегда была "центром притяжения" для русской интеллигенции. Видимо здесь, среди высокогорья находила загадочная русская душа необходимый для обретения равновесия антипод необъятной великорусской равнине. Созерцая неприступные горные вершины, опрокинутые в зеркальную гладь озер, вековые ледники и водопады, Тютчев находил созвучие своему мировосприятию и зримое отражение своих идей о мире, как о борьбе стихий, противоборствующих начал, необузданных сил. Картины природы служили фоном, драгоценной оправой для глубочайшей тютчевской мысли, бившейся над решением тревожных вопросов земного бытия и таких антиномий, как жизнь-смерть, хаос-гармония, прошлое-будущее, эфемерность-вечность, пространство-время. Природа Швейцарии навевала Тютчеву "пророчески-неясные" сны, в которых приоткрывался покров над страшной первозданной бездной, а его, по его собственному выражению, "вещая душа", стояла "на пороге как бы двойного бытия", ощущая себя "жилицей двух миров".
"Дни сочтены, утрат не перечесть"
С середины 60-х годов Тютчев ощущал себя под властью рока, которому были посвящены многие его строки. Через год после смерти Денисьевой в один день умирают их дочь и сын. Вскоре поэт теряет мать, единственного брата, старшего сына и замужнюю дочь. Эти удары судьбы поколебали здоровье поэта, хотя он мужественно сохранял интерес к жизни, к событиям в России и за рубежом. Супруга Тютчева, несмотря на все семейные перипетии, оставалась верной опорой поэта до последних минут его жизни, когда в ней прозвучал еще один, завершающий мистический аккорд: Тютчев умер 15 июля 1873 года как раз в годовщину того «блаженно-рокового дня», когда начался его роман с Денисьевой. Какие тайны открылись ему у последней черты? Кто знает, быть может, возникло в этот миг в его мерцающем сознании видение милых сердцу швейцарских гор, с высоты которых открылось его «вещей душе» решение загадки двойного бытия, двух миров, двух беспредельностей, и он сумел, наконец, прозреть сквозь сумрак надвигающейся бездны тот неведомый, первозданный хаос - начало и конец всех вещей и всех судеб, - имя которому вечность.
