Мирное сосуществование в парке Aриана |Peaceful coexistance in Ariana Park

Немного, наверное, найдется уголков не только в Швейцарии, но и в любой другой стране мира где, выйдя на прогулку, вы увидите подобные сценки. Павлин остановился посреди дороги и распушил свой многоцветный веер, игнорируя затормозившую машину. Ему явно наплевать на то, что пассажир, сидящий в этом шикарном черном лимузине, - посол крупной европейской державы, и он опаздывает на совещание межправительственной комиссии. Павлин долго и основательно демонстрирует свое сокровище туристам, окружившим его и щелкающим фотоаппаратами.

Стадо овец пасется на газоне прямо под окнами высокоэтажного здания, в котором проходит заседание Совета по правам человека, и корреспонденты, берущие интервью у какого-то видного политического деятеля, чертыхаясь, вынуждены стирать запись из-за овечьего блеяния, вторгшегося в самый ответственный момент беседы.

Лиса с лисятами перебегает поляну и с опаской косится вверх, где над поляной в ярко-голубом небе кружит ястреб. Не над простой поляной, а той, которая находится прямо перед виллой La Fenêtre, резиденцией Генерального директора отделения ООН в Женеве. Говорят, что лиса облюбовала это место и уже который год приходит сюда едва потеплеет, поскольку повар Генерального директора подкармливает ее остатками еды после дипломатических приемов.

Многие, наверное, уже догадались, что речь идет о парке Ариана, окружающем Дворец Наций. Летом многие сотрудники выходят сюда погулять, прихватив принесенный из дома пикник. В свое время и я любила обедать так на свежем воздухе, пристроившись на скамейке в укромном уголке позади виллы Ла Пелуз. Эта самая маленькая из вилл на территории парка Ариана была построена семейством Дюваль еще в 18 веке. Рядом с ней разбит миниатюрный парк во французском стиле. К нему ведет небольшая лестница, украшенная с двух сторон вазонами. Если посмотреть на парк, стоя наверху этой лестницы, то, как и положено, внизу вы увидите четкую графическую картину, созданную из выложенных гравием дорожек, небольших прямоугольных бассейнов и аккуратно подстриженных низких кустов самшита. Отличие от большинства традиционных парков такого рода состоит в том, что этот осеняется ветвями огромного, наверняка столетнего, ливанского кедра.

В парке Ариана много укромных уголков, и в некоторые из них редко заглядывают туристы. А зря. Например, в той части, что примыкает к площади Наций, вас поджидает сюрприз: очаровательное швейцарское шале, окруженное типично русскими елями, водящими вокруг него хоровод. Шале построили в 1668 году в небольшом городке Монбовон (Montbovon Chalet), находящемся недалеко от Грюйера. Оттуда этот красочный, весь резной с разноцветными узорами деревянный деревенский дом в конце позапрошлого столетия привезли в Женеву на выставку, где решили продемонстрировать типичную швейцарскую деревню. Потом большинство домов продали… на дрова. Этому шале повезло. Его выкупил Гюстав Ревийо и поставил в своем парке, но вдалеке от основных зданий. Применения шале не нашли ни тогда, ни позже, и оно так и стоит пустое, почерневшее от времени, но все еще не утратившее своей прелести.

Парк Дворца Наций – настоящее сокровище в центре Женевы. Когда-то он был гораздо больше и спускался прямо к озеру. Потом нижняя его часть, та, что лежит за железной дорогой, отошла к Ботаническому саду. Но и сейчас его территория внушительная – 46 гектаров. Конечно, дело не только в количестве гектаров, но и, как всегда, в качестве. На территории парка имеются уникальные деревья. Около многих вы увидите таблички, на них обозначено не только название, но и родина растения.

Многим известно, что территория, которую сегодня занимает парк, и здание Дворца Наций были завещаны городу Женеве Гюставом Ревийо. Некоторые слышали и о том, что по его завещанию в парке должны всегда жить павлины, которых завел еще он сам. Но мало кто знает, что Ревийо также записал в своем завещании следующее требование: взамен погибших деревьев должны сажать деревья той же породы. И с этим связана вот такая история.

Декабрь 2010 года выдался необычно холодным и снежным. Под тяжестью снежной массы рухнул один из ливанских кедров, высившихся напротив центрального здания Дворца Наций. У его стоящего рядом собрата обломилось несколько больших ветвей. Оба дерева были посажены еще отцом Гюстава Ревийо – Филиппом Ревийо. Украшением парка кедр стал в 1832 году, а до этого рос в теплице в течение почти десяти лет, с 1823 года. На месте погибшего ливанского кедра уже красуется молоденькое деревцо той же породы.

Всего в парке  более 800 различных видов растений, за которыми любовно следят профессиональные садовники, которые одними из первых в Женеве отказались от пестицидов и отдали значительную территорию под дикорастущие травы. Сегодня в парке Ариана в зависимости от сезона можно встретить не только традиционные цветы, но и клевер, колокольчики, иван-да-марья и множество других полевых и лесных цветов. Иногда такое ощущение, что вы в подмосковном лесу. Чтобы избавиться от травы, на таких участках парка вместо газонокосилок используют... овец: подъедят овцы траву на одной лужайке, их перегоняют на другую. И так до поздней осени.

Вполне в духе принципов, провозглашенных ООН, овцы, павлины, лисы и ястребы мирно сосуществуют на территории парка Ариана. Однако, как и на международной арене, в парке тоже случаются конфликты. Последние годы служители, отвечающие за сохранность популяции павлинов, забили тревогу: погибло несколько особей, ставших жертвами лис, которых в Женеве и ее окрестностях развелось слишком много.

В заключение еще несколько слов о человеке, с которого все началось, о Гюставе Ревийо. О двух условиях его завещания я уже упоминала. Было и еще одно: Ревийо хотел покоиться после смерти в парке. Его воля исполнена, правда, если не знать, где находится место захоронения, то найти его трудно, оно со всех сторон окружено плотным забором из подстриженного самшита. Подойти к нему можно со стороны маленькой стоянки, находящейся прямо напротив подъезда B 20, входа в библиотеку ООН. Внутри кустарника небольшая площадка, посредине которой на возвышении стоит простой белый саркофаг. Единственное его украшение - резные ножки в виде львиных лап и надписи по латыни с четырех сторон. На торце саркофага, обращенном к зданию, написано: «HIC Jacet» - «Здесь покоится». Если вы решаете обойти саркофаг по кругу, чтобы узнать, кто же похоронен здесь, то прочитаете: «Ultimum otium» - «Последний покой». Далее вам становится ясно, когда жил тот, кто нашел здесь покой: 1817-1890. И, наконец, завершив обход, вы узнаете, что покоиться здесь для него «Summa Felicitas» - «Истинное счастье». Имя, если вы не слышали раньше историю этого парка, останется неизвестным.

Сегодня люди одержимы стремлением запечатлеть свое имя для потомства на любом кусочке металла, дерева, стекла, бетона, который имеет шанс их пережить. На мраморных колоннах Акрополя, на покрытых вековым пеплом развалинах Помпеи, на гигантских секвойях в национальных парках Америки – везде вы видите одно и то же. На разных языках нацарапаны, нарисованы, выдолблены надписи: «здесь был, была, были…». А эти скамейки в парках Нью-Йорка, на которых прикреплены таблички с именем человека, на чьи деньги их купили и поставили здесь! Недавно такие же «именные» скамейки я увидела в Швейцарии, в Гштааде.

Совсем другое время. Покой никому не нужен. Никто не понимает, что такое счастье, но точно знает, что хочет его сейчас, а не после смерти. Время тщеславия и суеты.