Обычно, собираясь на концерт и изучая его программу, знаешь, что некоторые произведения точно доставят удовольствие, а другие послушаешь для общего развития, так сказать – предпочтения же у всех разные. Редко случается, чтобы всё, указанное на афише, погружало вас в состояние счастливого ожидания. Два предстоящих концерта в Женеве – как раз такой случай.
Концерт для скрипки ми минор Феликса Мендельсона присутствует в репертуаре практически всех скрипачей мира, но в творчестве самого композитора он занимал особое место, ведь Мендельсон, первоклассный пианист, отдавал преимущественное внимание фортепиано. Каждая сохранившаяся запись Концерта стала своеобразным памятником ему, но самый оригинальный способ увековечить это произведение и донести его «до масс» нашли, пожалуй, в Лейпциге: в 2007 году реконструированный участок набережной канала недалеко от того места, где когда-то находился второй Гевандхаус, концертный зал с уникальной акустикой, где в свое время служил капельмейстером Феликс Мендельсон, получил название набережной его имени. Террасы набережной, в качестве нотных линеек, и расположенные на них деревянные сиденья (в качестве нот) образуют начало нотной записи первой части его Скрипичного концерта.
В Женеве Концерт прозвучит в исполнении родившейся в Молдавии и давно живущей в Швейцарии скрипачки Александры Конуновой, отлично известной нашим читателям и как блестящий музыкант, и как человек с большим сердцем. Мы попросили Александру рассказать, что значит для нее это произведение, каков он, «её» Концерт Мендельсона.
«Концерт Мендельсона считается школьным – это один из первых концертов, которые играют все учащиеся. Я тоже выросла на нем в Кишиневе, ведь его играли буквально во всех коридорах. Один раз сыграла его с оркестром в родном городе, и с тех пор к нему не прикасалась, – поделилась Александра Конунова. – Получив предложение от ОРШ сыграть именно его, хотела попросить поменять. Но вспомнила, что это – любимое произведение мецената, одолжившего мне скрипку Гваданини, и решила доставить ему удовольствие. Чему сама теперь очень рада! В ходе занятий с Эдуардом Вульфсоном Концерт открылся мне совсем по-иному, мы нашли к нему другой подход. Дело в том, что этот Концерт часто играют очень быстро, громко, напористо, а смысла вкладывают маловато. А ведь по своей лиричности, деликатности он перехлестывает некоторые концерты Моцарта! Главная тема первой части, например, по своей лиричности, глубине и при этом простоте подачи граничит, в моем представлении, с самыми красивыми медленными частями концертов Моцарта, Баха, с cantabile скрипичных сонат Бетховена. Ее можно играть романтично и эмоционально, а можно – необыкновенно деликатно и классически, и тогда весь концерт приобретает совершенно иную атмосферу. Или возьмем третью часть, allegro molto vivace: она такая быстрая, виртуозная, вся в шестнадцатых. Но в то же время в ней очень много проигрышей флейтой. Флейта, в принципе, может и по технике, и по регистру играть быстро, но эта часть – как танец эльфов, ее надо подавать как игристое шампанское, но при этом крайне деликатно, аристократично. Именно таким мне видится сейчас этот концерт, и мне очень хочется преподнести его публике в новом свете, хочется играть Мендельсона, а не себя в Мендельсоне».
Тогда же, восемь лет назад, мы рассказали об истории создания симфонии и о связанном с ней суеверии. И вот «Девятая», как фамильярно называют ее музыканты, возвращается на сцену Виктория-холла – на этот раз в прочтении художественного руководителя Оркестра Романдской Швейцарии Джонатана Нотта.
Как Вы понимаете, история создания за прошедшие годы не изменилась, но кое-что к прошлому рассказу добавить можно. Например, пояснить, чем был вызван уход Малера с престижнейшей должности директора Венской оперы в 1907 году и его переход в нью-йоркскую Метрополитен-опера. Ответ крайне прост: материальными соображениями – как всегда, американцы платили лучше, чем европейцы. Проработав сезон в очень трудных условиях, он еще более усложнил себе жизнь, согласившись параллельно руководить Нью-Йоркским филармоническим оркестром и подписавшись на 65 концертов за сезон. Зная требовательность Малера и его скрупулезность в работе, такую нагрузку можно без преувеличения назвать самоубийственной.
Несмотря на то, что отношения с новым театром складывались так, что уже в первый год сотрудничества Малер был готов покинуть и этот пост, а вверенный ему Нью-Йоркский филармонический оркестр он называл «бездарным и флегматичным», приходилось терпеть. Куда было деваться Малеру, как мог он соблюдать покой, предписанный врачами после обнаружения у него в том же году болезни сердца, если его постоянно терзала забота о семье? В случае его смерти, его жене и маленькой дочери не на что было бы жить. Единственная поблажка, которую он себе позволил – это более экономная манера дирижирования: «…Он хотел жить, и жить долго», так объяснял превращение ранее неистового за дирижерским пультом Малера в спокойного и уравновешенного дирижер Отто Клемперер. Увы, этого оказалось недостаточно: до публичного исполнения своей последней симфонии Густав Малер не дожил, обмануть судьбу не удалось, прощание с жизненными иллюзиями стало прощанием с самой жизнью.
Первый исполнитель симфонии, Бруно Вальтер, осуществил и первую её запись – в 1938 году, с Венским филармоническим оркестром. Леонард Бернстайн записал её восемь раз; вновь и вновь возвращались к ней Отто Клемперер, Карло Мария Джулини, Герберт фон Караян. В СССР первую запись Девятой симфонии, как и ряда других сочинений Малера, осуществил в 1964 году Кирилл Кондрашин с Симфоническим оркестром Московской филармонии, ему же принадлежит и вторая запись (в 1967 году), оказавшаяся последней: новые записи появились уже в постсоветское время. Женевским меломанам предоставляется новая возможность услышать это великолепное произведение живьем.
От редакции: Билеты на концерты проще всего заказать на сайте Оркестра.
