Среди посетителей Бернского исторического музея восточный зал и похожая на шкатулку персидская гостиная не так популярны, как находящийся в том же здании музей Альберта Эйнштейна. В восточных залах почти никогда не бывает толп туристов, и, наверное, во многом благодаря этому создается впечатление, будто ты оказался в одной из сказок, рассказанных красавицей Шехерезадой. Единственным источником света в персидской гостиной служит небольшой купол из разноцветных кусочков стекла, уложенных в восточный растительный узор. Цветочные элементы и арабески повторяются в отделке потолка и стен. Михраб украшен бело-голубой плиткой. С развешенных на стенах портретов хитро глядят черноглазые одалиски. В нишах восточного зала холодным блеском сияют кинжалы с изогнутыми клинками, мечи с рукоятками из слоновой кости, украшенные эмалью и инкрустированные бирюзой ножны, бронзовые подносы, серебряные кофейники с затейливыми ручками…
Из небольшой таблички на стене, можно узнать, что самый старый экспонат этой коллекции датируется IV веком до н.э., а собрал и привез в Швейцарию все эти восточные сокровища Анри Мозер – швейцарец, родившийся в Санкт-Петербурге, проехавший на конях, ишаках и верблюдах тысячи верст от Оренбурга до Константинополя и познакомивший швейцарцев, а также всех остальных европейцев, с опасным и неизведанным центральноазиатским регионом Российской империи.
Анри Мозер родился в 1844 году в семье Генриха Мозера, который 16 годами ранее, как и многие другие швейцарцы в то время, эмигрировал в поисках лучшей жизни из Шаффхаузена в Россию. Генрих Мозер быстро сделал состояние в Санкт-Петербурге, основав часовую компанию H. Moser & Cie. Когда Анри было 4 года, семья вернулась в Шаффхаузен, где Анри окончил школу и задумался о военной карьере.
Однако у отца были другие планы: Генрих надеялся, что в будущем управление семейным бизнесом возьмет на себя его сын Анри. По настоянию отца 20-летний юноша приехал в Москву, чтобы познакомиться с часовым делом. Как отмечают биографы семьи Мозер, Генрих был строгим, своевольным и авторитарным человеком: добившись положения в обществе самостоятельно, он привык к самодисциплине и был очень требователен к детям. А избалованный Анри, напротив, родился и вырос в достатке, любил развлечения и не спешил слушаться отца, с гордостью говоря, что в молодости никогда никому не подчинялся. Разногласия между отцом и сыном привели к семейной ссоре и разрыву – наладить отношения им так и не удалось.
Анри, подобно отцу, пытался вести бизнес и начал торговать яйцами шелкопряда, но его затея обернулась финансовым провалом. Пройдет еще много времени, прежде чем он поймет, что его талант лежит не в сфере предпринимательства, а совсем в другой области.
В 1869 году Анри совершил первое путешествие по российскому Туркестану – так в XIX веке назывались входившие в состав Российской империи земли Центральной Азии – и навсегда влюбился в этот регион. За первой экспедицией последовали другие. Благодаря своим связям, Анри Мозер вошел в состав российской делегации, сопровождавшей нового туркестанского генерал-губернатора Михаила Черняева. Позже, уже женившись, отправился в путешествие с русским генералом Михаилом Анненковым, строителем Закаспийской железной дороги. Путешествия не принесли Анри желаемого финансового успеха, но именно в поездках Мозер взял в руки перо и начал собирать коллекцию восточного оружия и предметов искусства, которую затем не переставал пополнять в течение полувека.
Свои путевые заметки он сначала публиковал в Journal de Genève, и его статьи имели огромный успех у читателей. Во-первых, побывать в российском Туркестане удавалось редкому европейцу. Для организации поездки требовалось собрать массу документов и разрешений, а путешествия Мозера значительно облегчал тот факт, что он имел российский паспорт. «Родившись в России и имея российское гражданство, я могу сказать, что, хотя и жил некоторое время за границей, я оставался привязанным ко своей второй родине», - говорил он. Во-вторых, в то время вся Европа внимательно следила за развитием событий в Центральной Азии, где Россия и Великобритания пытались поделить сферы влияния, поэтому репортажи с места событий все читали с большим интересом.
В 1885 году Анри Мозер объединил свои статьи в книгу «Через Центральную Азию», в которой в полной мере раскрылся его талант рассказчика. Его записки представляют собой важный исторический документ: Мозер без предубеждений и с почтением описывает обычаи и нравы русских, киргизов, узбеков, сартов, таджиков, туркменов, каракалпаков, поволжских немцев … Он подробно описывает их быт, традиционную одежду, особенности языка и, конечно, восточные пиры пантагрюэлевских масштабов с мисками плова, тарелками с миндалем, фисташками, виноградом, изюмом и урюком.
Действие в книге начинается в Оренбурге, откуда Мозер на тарантасе отправляется по степи через Орск и Казалинск в Ташкент, который напомнил ему столицу маленькой европейской страны: с театром, в котором, как и в Парижской опере, дают маскарадные балы, и улицами, похожими своими магазинами, кондитерскими, парикмахерскими, гостиницами на европейские бульвары. Из Ташкента Мозер держит путь в Самарканд, Бухару, Хиву, Ашхабад, Тегеран, Баку, Тифлис и Батуми, красочно описывая все архитектурные памятники, крепости, мечети, церкви и башни. Через керченский пролив он попадает в Крым, делает остановку в Ялте, которую называет черноморской Ниццей, и завершает свое путешествие в Константинополе.
Вместе с Анри читатель как будто попадает в восточную сказку: ночует в аулах, едет на верблюдах по пустыням, сплавляется по рекам, защищает караван от нападений бандитов. Глазами Анри мы видим восточные базары, где торгуют коврами, шелками, серебряными кофейниками, медными подносами и стальными клинками, и учимся правильно торговаться, не подавая виду, что какая-то вещь особенно приглянулась. Вместе с Анри мы гостим в бедных юртах кочевников, а также бываем на аудиенциях в богатых дворцах бухарского эмира, хивинского хана и персидского шаха. Мы как будто тоже слышим тосты генерала и приветственные пушечные выстрелы, видим, как послы – в вышитых халатах, украшенных драгоценными камнями тюрбанах, с прикрепленными на боку саблями – протягивают султану верительные грамоты в золотых конвертах.
Заметки Мозера читаются очень увлекательно еще и потому, что у него было прекрасное чувство юмора. Например, на одном пиру его угостили традиционным чаем с топленым курдючным жиром. Улучив момент, когда принимающий его султан отвернулся, Мозер вылил напиток под шкуру, на которой сидел. «Я бы лучше умер, чем выпил это», - вспоминал он. В другой раз он завел беседу с любимой женой хана. Пораженный ее красотой, он решил сделать ей комплимент, сравнив ее зубы с жемчугом, глаза со звездами, улыбку с восходящим солнцем, а луноликое лицо с … круглой головкой швейцарского сыра – тем, что дороже всего сердцу швейцарца. Еще одну восточную красавицу он привел в ужас рассказами о сильно декольтированных европейских дамских платьях и женщинах, которые на балах переходят из рук одного танцевального партнера к другому.
Мозер не терял критичности мышления и подмечал недостатки как российской системы управления, так и патриархального строя, в котором есть место невольничьим рынкам, а стоимость женщины зависит от ее красоты и молодости. Завоевать уважение персов, например, Анри было сложно: когда они узнавали, что у Мозера нет ни одной жены, то думали, что тот очень беден, раз не может купить себе женщину. «Если в восточном образе жизни и есть красивые стороны, то они доступны только для мужчин», - констатирует Мозер, отмечая, что видел 12-летних матерей.
Вернувшись в Швейцарию, Анри снова задумался о том, как заработать денег. Он отправился в лекционный тур по стране и выставлял предметы из своей восточной коллекции в крупных швейцарских городах. Как иронично отмечают биографы, выставки принесли ему много хвалебгых отзывов, но не денег. В 1892 году он поступил на дипломатическую службу, став Генеральным комиссаром Австрии в Боснии и Герцеговине. А в 1907 году, он, наконец, разбогател, заработав состояние на торговле акциями сибирского медного рудника. «Наконец-то я взял реванш, этот последний большой успех в России перевесил все прошлые неудачи», - писал он.
Анри смог выкупить семейное поместье «Шарлоттенфельз», которое он был вынужден продать в 1889 году, и основал культурный фонд с целью почтить память своего отца, Генриха Мозера, и внести вклад в процветание его родного города – Шаффхаузена. Фонд существует до сих пор, а поместье превращено в музей, посвященный жизненным путям Генриха и Анри. Только после их смерти стало понятно, что, какими бы разными ни казались отец и сын, оба, на самом деле, были очень похожи, так как ими руководило желание стать в чем-то первыми: один стал пионером часовой индустрии, а другой одним из первых из европейцев покорил российский Туркестан.
Свою восточную коллекцию, насчитывающую более 1300 единиц оружия из разных регионов, Анри передал в дар Бернскому историческому музею. Берн отблагодарил его, наградив Мозера почетной докторской степенью Бернского университета и назвав почетным гражданином города. Анри успел посетить торжественную презентацию восточной коллекции в Берне в 1922 году. К слову, к этому времени Российская империя, вторая родина Мозера, уже исчезла с политической карты мира, а созданная отцом российская часовая мануфактура была конфискована большевиками в 1917-м. Марка H. Moser & Cie вернулась в Россию только в 2015-м.
Анри Мозер умер от пневмонии в 1923 году. Его жизненным девизом были строчки из стихотворения персидского поэта Саади: «Наша цель – сделать что-то, что переживет нас». Анри завоевал свое место в истории, собрав уникальную коллекцию восточного искусства и с большим уважением рассказав Западу о богатом, древнем и самобытном наследии народов Центральной Азии.
