Нина Федорова: «Мне повезло родиться в Америке в интеллигентной русской семье» |Nina Fedoroff: «J’ai eu la chance d’être née en Amérique dans la famille d’intellectuels russes»

Конференции TED, под аббревиатурой которых скрывается сокращение Technology Entertainment Design (технологии, развлечения, дизайн), проводятся с 1984 года. На ставших в 1990 году ежегодными встречах знаменитые ораторы за четверть часа раскрывают темы, посвященные разным вопросам в области науки, искусства, культуры, бизнеса и других сфер. Организаторы выкладывают запись на вебсайте конференции, а тысячи добровольцев переводят ее на разные языки, чтобы пользователи всего мира имели возможность ознакомиться с наиболее яркими выступлениями. В конференциях TED регулярно принимают участие лауреаты Нобелевских премий, выступали на них и бывший президент США Билл Клинтон, основатели всемирно известных компаний Билл Гейтс (Microsoft), Ларри Пейдж и Сергей Брин (Google), а также учредитель шутливой Шнобелевской премии Марк Абрахамс.

Конференции TEDx имеют статус независимых мероприятий, проводимых по лицензии TED. В этом году Европейская организация по ядерным исследованиям (ЦЕРН) в Женеве принимала вторую по счету конференцию. «На TEDxCERN 2014 мы представляем науку, которая имеет решающее значение в обеспечении стабильного будущего для наших детей», – сказал генеральный директор научной организации Рольф Хойер. Нина Федорова выступала на TEDxCERN, проходившей осенью 2014 года, с докладом о продовольственных системах будущего.

В энциклопедии крупнейших ученых мира под редакцией Элизабет Оукс говорится, что Нина Федорова родилась в городе Кливленде американского штата Огайо. Ее мать, Ольга Снегирева, работала переводчицей, а отец, Всеволод Федоров, был инженером. Нина хорошо училась в школе и увлекалась игрой на флейте. После встречи с Джеймсом Уотсоном, лауреатом Нобелевской премии по физиологии и медицине 1962 года за открытие структуры молекулы ДНК, Нина Федорова решила посвятить свою жизнь науке. Сегодня в ее активе – два престижных титула, Verne M. Willaman и Evan Pugh professor. В 2006 году ей была вручена Национальная научная медаль США, а годом позже государственный секретарь Кондолиза Райс назначила ее своим советником по науке.

Мы встретились с Ниной Федоровой в перерыве, чтобы выяснить, что связывает американского профессора с русским именем с Россией.

Наша Газета.ch: Нина Всеволодовна, Ваша фамилия пишется на американский манер – Федорофф, – однако очевидно, что в Вас есть что-то русское. Не могли бы Вы рассказать немного о своих корнях?

Мои предки были родом из России. Дед по материнской линии работал в русской миссии в Нью-Йорке. После того, как произошла революция 1917 года, они не вернулись на родину.

Дед по отцовской линии в то же время был российским консулом в Японии, а отец тогда жил с бабушкой в Санкт-Петербурге. После революции он бежал через всю Сибирь, а потом дед отправил его на корабле в Америку, где отец получил образование. Бабушка и папины сестры приехали позже. Я родилась в Америке, но наша мама очень хотела, чтобы мы выучили русский язык, поэтому я говорю по-русски.

Оказал ли влияние на Вашу дальнейшую судьбу тот факт, что Вы происходите из русской эмигрантской семьи?

Возможно, мы были немного изолированы от других детей, потому что мама хотела научить нас русскому языку. И, знаете, я была довольно умной девочкой, а другие ребята обычно сторонятся таких детей.

У Вас сохранились какие-то связи с Россией?

Очень мало. Во время работы советником по науке в государственном департаменте США мне довелось принимать участие в праздновании 50-летия сотрудничества российской и американской Академий наук по ядерному разоружению. Пришлось освежить свои знания русского языка – я произнесла на нем часть своей речи. После этого ко мне подошел академик Юрий Осипов [президент РАН с 1991 по 2013 годы, прим. ред.] и спросил удивленно: «Откуда Вы?». Он никогда обо мне не слышал.

Но многим мое имя было знакомо – я написала статью для научно-популярного журнала Scientific American, когда работала над транспозонами, «прыгающими генами», и эта работа была переведена на русский.

Вообще, я бывала в России много раз. Я была членом правления международного научного фонда Сороса и ездила с ним на встречу с Борисом Ельциным, чтобы попросить об освобождении от налогов исследовательской деятельности.

А почему Вы решили заняться наукой?

В юности я собиралась стать музыкантом. Но в какой-то момент я поняла, что мне не хватает терпения, чтобы заниматься столько, сколько нужно, чтобы стать хорошей флейтисткой. Мне надоедало играть по несколько часов.

Поэтому я решила, что раз уж не смогу стать великой флейтисткой, лучше буду заниматься чем-то полезным. Я закончила Сиракузский университет и поступила в Рокфеллеровский университет. Однажды преподаватель пригласил меня в лабораторию ставить эксперименты. Попробовав это, я больше не хотела заниматься ничем другим. Потому что ставить эксперименты – это самое интересное, что может быть в жизни.

У Вас много титулов – Verne Williman профессор естественных наук, Evan Pugh профессор по биологии. Вы вошли в энциклопедию «Великие ученые мира» наряду с Эвклидом, Стивеном Хокингом и Мари Склодовской-Кюри…

… и даже в Википедию!

… а кроме того, Вы – член Национальной академии наук США и других академий, были советником госсекретаря по науке. Было ли трудно достичь таких результатов?

Да, конечно. Я никогда бы не подумала, что смогу всего этого достичь. Я вышла замуж, у меня родились дети. У меня трое детей и уже семеро внуков, и все это было непросто. Но мне так сильно хотелось достичь успеха…

Но, Вы знаете, мне в чем-то даже повезло, что я женщина. Потому что 1960-1970-х годах, во всяком случае, в США стали уделять больше внимания тому, чтобы нанимать на работу женщин. Так что в некотором смысле я получила преимущество, которого были лишены другие.

Я думаю, мне удалось стать советником по науке государственного секретаря США отчасти благодаря тому, что тогда уже было принято, чтобы среди кандидатур были женщины. Я совершенно не ожидала, что получу эту должность. Кстати, Кондолиза Райс, которая взяла меня на работу, училась в России и говорит по-русски.

Какие задачи стояли перед Вами в качестве советника госсекретаря по науке?

Эта должность стала одной из причин того, что я стала тем, кем являюсь сегодня. Мне нужно было разбираться во многих вещах – изменении климата, инфекционных болезнях, других темах, о которых я не так много знала. Так что мне пришлось много учиться, чтобы наверстать упущенное и стать экспертом по этим вопросам. Я стала ездить на конференции по изменению климата, по другим темам, путешествовала по всему миру.

Быть ученым в государственном департаменте не очень престижно, но в посольствах высоко ценят ученых, особенно тех, которые могут заниматься проблемами, связанными с ГМО. Мне довелось общаться в течение нескольких лет с российскими коллегами, например, с блестящим ученым Андреем Мирзабековым, возглавлявшим Институт молекулярной биологии им. Энгельгардта. Он приложил очень много усилий для того, чтобы институт смог пережить экономический упадок, в котором он оказался после распада Советского Союза. Я помогла ему организовать международный комитет, установить контакты и так далее.

[А.Д. Мирзабеков стал основателем нового подхода к изучению биологических макромолекул. Он разработал и применил для анализа биологических макромолекул, в первую очередь ДНК и белков, метод биологических микрочипов, прим. ред.]

В своем сегодняшнем выступлении Вы говорили о том, что к 2100 году нам нужно будет накормить 10 млрд человек. Значит ли это, что в будущем без ГМО не обойтись?

Честно говоря, не знаю. Например, в России сегодня не одобряют применение ГМО, но я думаю, что в конце концов люди осознают необходимость этого. Потому что лучше пользоваться достижениями биологии, чем химикатами, которые никому не нравятся.

Население нашей планеты растет, и в условиях потепления климата становится все меньше пригодных земель и воды – откуда же взяться инновациям, кроме современной науки? Поэтому я очень на это рассчитываю.

Однако, если оглянуться назад, в истории был, например, целый период деятельности Лысенко, ученика Вавилова, считавшего, что приобретенные признаки могут передаваться по наследству. Тогда занятия генетикой стали считаться политически неприемлемыми. Такая позиция была выгодна Сталину – он «промыл мозги» одному поколению, а значит, и следующее поколение готово было в это верить. Вавилов погиб в тюрьме, а многие его коллеги были уничтожены за то, что занимались генетикой. Это отбросило советскую науку на много лет назад. Каждый, кто мог уехать, уехал, и США в данном случае оказались в выигрышном положении в сфере генетики и биотехнологии.

Органическая пища, биопродукты сегодня довольно популярны в Швейцарии. Почему, как Вы думаете, люди готовы за них переплачивать?

Это просто глупость! [восклицает по-русски]. Знаете, мы живем в городах и ностальгируем по продуктам, которые, как мы считаем, натуральны. И мы верим, что натуральны те продукты, которые нам знакомы с детства. При этом люди не задумываются, что даже домашние растения – это результат генетической модификации, они просто об этом не знают!

Если бы у Вас был выбор, в какой стране и в какой период времени Вы хотели бы жить, работать, учиться?

Я думаю, что мне очень повезло. Каждый раз, когда я бываю в какой-нибудь стране, я понимаю, что мне повезло родиться в Америке в интеллигентной русской семье.

Есть ли у Вас собственный рецепт успеха? Не поделитесь с нашими читателями?

Много трудиться. Не хотелось бы вас огорчать, но нужно просто сосредоточить все свои силы на работе и желании не потерпеть поражение. Другого пути нет.

Выступление Нины Федоровой на TEDxCERN 2014: