О том, что Владимир Набоков с женой много лет жили в Швейцарии, знают все. Но не все, возможно, в курсе, что и после его смерти в 1977 году судьба его семьи и его наследия оставалась связанной с Монтрё, городом, где он прожил последние шестнадцать лет жизни. Его вдова Вера Евсеевна через несколько лет после смерти писателя переехала из Montreux Palace в квартиру в доме высоко на горе, с видом на Женевское озеро и громадную вывеску названия отеля. Преданная мужу и после его смерти, она как будто постаралась немного приблизиться к нему, хотя бы на те сотни метров, которые отделяли ее новое жилище от их семейной квартиры в отеле.
В этой же квартире прошли и последние двадцать лет жизни их единственного сына Дмитрия, который перевел большую часть русских романов, рассказов и стихотворений Набокова на английский язык. Он жил в окружении книг отца, его рисунков, фотографий родителей на стенах; то, что не помещалось в квартире, хранилось в подвале дома. Я впервые была у него в гостях в 2004 году и еще несколько раз после этого, мы много переписывались. Дмитрий Владимирович не привык писать по-русски и набирать текст на этом языке (он никогда русскому в школе), поэтому для его удобства переписка велась на английском. Но устная русская речь его была прекрасна – с произношением «первой волны», усвоенным от родителей, и с абсолютно современным чувством юмора. Он уже был очень болен, не вставал из инвалидного кресла, но никогда ни на что не жаловался. Только один раз, когда я рассказала ему о том, как незадолго до этого погиб мой отец, он вдруг очень мягко сказал: «А я бы хотел так умереть».
После 2010 года я его не видела, здоровье его ухудшалось, и он уже не мог принимать гостей… Моя следующая поездка в Монтрё не была заранее запланирована – 10 мая 2012 года мы, друзья и коллеги, собрались на прощание с Дмитрием Набоковым. Теперь его прах покоится рядом с родителями, тоже на возвышенности, на кладбище в Кларане.
У Дмитрия Набокова не было детей, и своим наследником он назначил Литературный фонд Владимира Набокова, созданную им американскую некоммерческую организацию (Дмитрий Владимирович был гражданином США). После длительных юридических процедур, проходивших в Швейцарии и США, попечители Фонда подготовили швейцарский архив семьи Набоковых к передаче в Россию.
Архив должен был отправиться в Институт русской литературы Российской Академии наук в Санкт-Петербурге, больше известный как Пушкинский Дом. В этом институте хранится архив самого Александра Сергеевича Пушкина и многих других русских классиков, и лучшего места для набоковского архива, действительно, не найти. Тем более что Владимир Набоков много писал о Пушкине, перевел «Евгения Онегина» на английский и написал к нему четырехтомный комментарий, а аллюзий на пушкинские тексты в его творчестве столько, что они уже много лет остаются темой все новых научных работ. Есть между ними и неожиданные параллели: Набоков родился ровно через сто лет после Пушкина; его первая невеста, родители которой ему отказали, вышла впоследствии замуж за потомка Анны Олениной и Федора Андро де Ланжерона, полностью повторив эпизод биографии Пушкина. Не случайно в автобиографии «Другие берега» из всех своих многочисленных родственников и свойственников, Набоков выделяет именно те фамилии, которые связаны с жизнью Пушкина.
Подготовка к перевозке была прервана пандемией, но вот наконец в мае этого года большой закрытый фургон с тщательно упакованными ящиками и коробками отправился из Монтрё в Санкт-Петербург.
Значение этого события для родного города писателя и для всей российской культуры трудно переоценить. Никогда еще в наш город не поступал такой масштабный архив литературного классика, последним сравнимым по масштабу поступлением была пушкинская коллекция Александра Онегина-Отто, переданная Пушкинскому Дому в 1928 году (вот и еще одна параллель с Пушкиным).
Швейцарский архив Набокова очень разнообразен по составу, так как это именно архив семьи. Здесь и книги из семейной библиотеки, на многих из которых есть заметки на полях, сделанные рукой писателя – почти всегда критические, он был неизменно строг и к авторам, и к переводчикам, но для историка литературы эти маргиналии имеют огромную ценность. Здесь и его записные книжки, и предметы писательского труда, оборудование для энтомологической работы, фотографии, памятные вещи…
Одна из наиболее трогательных вещей в архиве – это мягкая игрушка, ушастая собачка, без которой маленький Дмитрий Набоков когда-то отказывался фотографироваться. Она чудом сохранилась, пережив своего владельца, вместе с фотографией 1939 года, на которой запечатлены они оба. Так как Набоковы постоянно переезжали, то неудивительно, что в архиве есть несколько чемоданов.
Большую часть архива занимает переписка, среди корреспондентов – друзья, родственники, редакторы издательств, издатели и литературные агенты. Сохранилось несколько писем, связанных с неосуществленной встречей с Александром Солженицыным, которая должна была состояться в ресторане отеля Montreux Palace вскоре после изгнания Солженицына из СССР, но не состоялась в силу ряда досадных недоразумений.
Есть в архиве и переписка Веры Евсеевны Набоковой, которую она продолжала вести и после смерти мужа, занимаясь его писательским наследием – она проверяла переводы, обсуждала с издателями новые публикации. Есть и памятные вещи Дмитрия Набокова – как связанные с его певческой карьерой, так и многочисленные награды за участие в соревнованиях по автомобильному спорту, которым он в молодости увлекался.
Планируется, что, перейдя на хранение в Пушкинский Дом, уникальная коллекция предметов обихода Владимира Набокова будет периодически выставляться, а со временем займет место в постоянной экспозиции. Письма и книги писателя будут храниться в Рукописном отделе Пушкинского Дома.
Об авторе: Татьяна Пономарева - набоковед, научный сотрудник Пушкинского Дома
