Оперные радости | Les joies de l'opéra
В самом начале сентября, представив вам нового директора Цюрихской оперы Маттиаса Шульца и призвав всех читателей-меломанов внимательно изучить программу первого подготовленного им сезона, мы сами последовали этому совету и дважды за неделю съездили в Цюрих – на «Манон» Массне и на «Тоску» Пуччини. Надо признаться, что тенора – слабость автора этих строк, но они же, увы, часто слабое место оперных постановок: почему-то обладателей именно этого высокого мужского голоса, от которых публика всегда ждет «королевских» нот, то есть знаменитого «верхнего до», сейчас, видимо, большая нехватка. А потому, увидев, что в «Манон» (в постановке доселе неизвестного нам голландца Флориса Виссера) партию кавалера де Грие исполняет так понравившийся нам в Ленском Бенджамин Бернхайм (с Манон Леско – американкой Лизеттой Оропеза), а Марио Каварадосси в «Тоске» (поставленной хорошо запомнившийся женевским «Евгением Онегиным» Робертом Карсеном) – Йонас Кауфман (да еще с Соней Йончевой в роли Флории Тоски и Брином Терфелем в роли Скарпии), мы срочно обзавелись билетами. И устроили себе два вечера оперного счастья.
Мы не будем утомлять вас ни пересказом содержания двух этих лирических триллеров – известных, любимых, растасканных на цитаты (читай – на концертные номера), ни охами и ахами в адрес исполнителей. Все они были на высоте, о чем свидетельствовали овации практически после каждой арии, а в «Тоске» солистов вызвали на поклоны даже в конце первого акта. Поговорим о том, что показалось нам общим между двумя этими спектаклями и несказанно порадовало.
Помните, в интервью Нашей Газете Маттиас Шульц говорил о том, что публика заслуживает лучшего, и выразил надежду, что, приходя в цюрихский театр, она будет получать удовольствие – именно удовольствие, а не пищу для размышлений и тем более не букет нравоучений. На наш взгляд, ему это удалось! Наше время настолько политизировано, атмосфера в обществе настолько наэлектризована, что просто, без морали, удовольствие от произведения искусства представляется чуть ли не чем-то постыдным. Но разве не за этим мы идем в театр, на концерт, на выставку? Не ради ли получения удовольствия покупаем новую книгу или перечитываем любимую старую?
Очевидно, что именно на доставление удовольствия публике и направлены прежде всего творческие, интеллектуальные и, надо полагать, финансовые ресурсы Цюрихской оперы. Что главное для успеха оперного спектакля? Отличные певцы. А они стоят дорого, даже если стоят того. Чтобы заполучить их, да еще по несколько звезд на спектакль, надо – и стоит! – сэкономить на чем-то другом. Например, на декорациях. В обоих постановках их – минимум, они просты, но качественны и точны. В «Манон», например, достаточно стилизованной скамейки, на которой Манон/Соня Йончева поет арию «Voyons, Manon, plus de chimères», чтобы любой бывавший во Франции человек ощутил себя на традиционном провинциальном вокзале, или пары столиков – для создания характерной атмосферы бистро. Во втором действии слушатель проникается такой же симпатией к простому обеденному столу, которому посвящена ария Манон «Adieu, notre petite table», как и к «дорогому, многоуважаемому шкафу» из «Вишневого сада», со знаменитым монологом Гаева. Оба эти предмета мебели напоминают героям о счастливых моментах их жизни. А разве требуется что-то помимо распятия на стене и статуи Мадонны для создания аскетической атмосферы семинарии Сен-Сюльпис? Нет, ничего не требуется. Как не требуется ничего, кроме большой хрустальной люстры и элегантных туалетов, чтобы зритель перенесся в светский салон.
В таких условиях и певцам легче поется, и зрителям лучше слушается, ведь их внимание полностью сосредотачивается на музыке, а не на каком-нибудь огромном экране, это внимание отвлекающем. А какой простор открывается для воображения!
Аналогичная ситуация в постановке «Тоски», сценографическое решение которой нам очень понравилось. С левой стороны сцены – часовня, на стене которой Марио Каварадосси пишет портрет красавицы, вызвавший ревность его возлюбленной, справа – закрытый театральный занавес, намекающий на присутствие за ним сцены: Флория Тоска – певица. Так на сцене объединены миры главных героев, а зрительские кресла посередине, «подходящие» и для церкви, и для театра, напоминают, что вся наша жизнь – театр! Просто, ненавязчиво, элегантно. По законам жанра, согласно которым присутствующее на сцене ружье обязательно должно выстрелить, закрытый занавес на сцене должен был открыться. И он открылся, предъявив взорам восхищенных зрителей зал, где священнослужители в роскошных одеяниях прославляют восседающую на троне-алтаре Флорию Тоску, олицетворение Любви.
Значит, можно еще делать постановки, не затрачивая миллионы на декорации, не политизируя, не читая нравоучений, не навязывая публике то, что свербит у режиссера, а вынося на первый план Музыку и Вокал и даря зрителям радость! У вас еще есть возможность посмотреть оба спектакля и порадоваться! Всю практическую информацию вы найдете здесь.
