Мелодия для швейцарского пастуха | Le ranz des vaches

Миниатюрный кантон Аппенцелль приютился на северо-западе Швейцарской Конфедерации. Все здесь кажется очаровательно-хрупким: дома, холмы, люди. Множество анекдотов бытует про аппенцельцев, которые на фоне своих соседей – альпийских богатырей из близлежащих кантонов – выделяются невысоким ростом. Однако больше всего славятся аппенцельцы любовью к своей родной стороне, трудолюбием и увлечением спортом (до сих пор в Аппенцелле проводятся кулачные бои). В 1597 году кантон Аппенцелль распался на два полукантона по религиозным мотивам: Аппенцелль – Ауссерроден (внешний) стал протестантским, а Аппенцелль – Иннерроден (внутренний) остался католическим. Сегодня мы расскажем легенду Иннерродена.

Мелодия швейцарских пастухов «Ранц» (ranz) известна по всей Швейцарии. Однако начало свое она берет в маленьком Аппенцелле: именно здесь, на холмистых просторах впервые была составлена партитура Ранца в 1545 году. Жан-Жак Руссо ее включил в «Словарь музыки», опубликованный в 1768 году. Народное предание приписывает авторство Ранца пастуху Рессу, который, в свою очередь, подслушал волшебную мелодию от загадочных странников. А было дело так…

Теплым летним вечером сиреневый воздух Альп напоен ароматами трав и цветов. Изможденный, но спокойный и счастливый, Ресс любовался закатом, мирно расположившись на пороге своего альпийского жилища. Умирающее светило пурпурным блеском окрасило вершины близлежащих гор. С вечерней дойкой было покончено, умиротворенные буренки Ресса – его главное достояние – расположились по склонам неподалеку и тихо пощипывали травку, позвякивая бубенчиками. На противоположном склоне паслось стадо отца Ресса, помогала ему будущая невестка – невеста нашего героя, белокурая Хейди. Ресс пожелал им доброго вечера, и его приветствие разнеслось гулким эхом по склонам, что возвышались над долиной. Ах, хорошо пасти коров летней порой на альпийских лугах! Сурова жизнь в горах, не прощает она людям ни малейшей слабости. Но только здесь можно познать истинную сладость жизни, только здесь человек, отрешившись от суеты и неги цивилизации, обретает настоящую свободу, созерцает вечную и нетленную красоту Божьего мироздания.

Ресса ждал традиционный для той поры альпийский ужин: кусок отличного сыра, ржаной хлеб да кувшин ключевой воды. Залез пастух на второй этаж дома и уснул здоровым молодецким сном на охапке свежего сена.

На рассвете разбудили Ресса голоса незнакомцев. Сквозь щель в деревянном полу разглядел парень трех верзил: собравшись у очага, они что-то оживленно обсуждали вполголоса. Первый пришелец отличался густой черной бородой. Второй был одет в зеленый костюм охотника – ни дать, ни взять Робин Гуд, предводитель лесных разбойников. У третьего из-под шапки торчали рыжие волосы, а лицо покрывали веснушки. Вот так шайка бандитов! – пронеслось в уме у Ресса, но он затаился наверху, стараясь ни единым дыханием не выдать своего присутствия. Лучше переждать, пока молодчики сами уберутся восвояси.

А разбойники между тем, ничтоже сумняшеся, приступили к приготовлению завтрака. Чернобородый подвесил котелок над очагом, вылил полведра молока с рессовой вечерней дойки, добавил закваску и стал помешивать маслянистый отвар деревянной лопаткой. «Ах, вы воры!» - хотелось закричать пастуху, но благоразумие возобладало.

Над альпийскими пиками занимался рассвет. Первые лучи солнца позолотили окрестные холмы. Пение птиц райской музыкой разливалось над долиной. С приходом утра власть тьмы рассеивается. А разбойникам, этим хладнокровным любителям орудовать под покровом ночи, все нипочем! Самый младший из них, с копной огненно-рыжих волос, вышел на порог, поднес к своим губам охотничий рожок и заиграл.

Никогда еще Рессу не доводилось слушать столь чудесной мелодии – напев был божественно-прекрасным, это был гимн свету, счастью и добру. Музыка золотоволосого незнакомца была веселее утренней песни жаворонка, но в то же время сквозили в ней грустные ноты, еще более печальные, чем шум ветра в ветвях сосны. Странный напев прославлял суровую красоту альпийского края и рассказывал о горьком одиночестве альпийских пастухов. А коровки, как по волшебству, послушно пришли на зов мелодии молодого охотника.

Завтрак был готов: теплую сырную массу незнакомцы разлили по трем мискам. Творожная похлебка остыла и окрасилась в три цвета: красный, зеленый и белый. Колдовство, не иначе! Бедняга Ресс застыл от ужаса, скорчившись на своем чердаке. А разбойник в зеленом охотничьем костюме властным голосом окликнул его:

- Эй, пастушок, а ну слезай вниз!

Не дрогнул альпийский пастух, как ни жутко ему было посмотреть в лицо лесным колдунам.

- Не бойся, пастух! – ободрил его чернобородый незнакомец. -  Мы хотим отблагодарить тебя за твое гостеприимство. Тебе стоит лишь попробовать нашей стряпни: ты можешь выбрать миску себе по вкусу, какой цвет тебе приглянется, такой дар и получишь. Если выберешь мою миску, алую, как кровь, то обретешь неодолимую силу, не будет во всем мире силача равного тебе! Кроме того, получишь от меня в подарок сто великолепных дойных коров, которые завтра же будут пастись под стенами твоего шале!

- Послушай меня, молодой пастух! – вкрадчиво начал «повар» в зеленом охотничьем костюме. – Выберешь мою зеленую миску – и я подарю тебе мешок серебряных монет и мешок золотых. Ты сможешь купить половину своей деревни и жениться на дочери самого богатого фермера! Подумай хорошенько.

- Нет, моя белая миска – самая ароматная! – робко проговорил рыжеволосый музыкант. – Отведай моего белого яства и научишься так же хорошо играть на рожке, как и я!

Ресс не колебался ни мгновения: отказался пастух от золота и серебра, дойных коров  и молодецкой силы. Выбрал парень белую похлебку, потому что полюбил больше всего красоту пения альпийского рожка, которому послушны стада коров, на зов которого откликаются человеческие сердца!

Проснулся Ресс от чудесного сна – солнце высоко встало над горными вершинами. Вот такой странный сон ему привиделся этой ночью! Нет, не сон видел пастух – у изголовья он нашел волшебный рожок. Он заиграл – вся долина наполнилась сладким пением, застыли пастухи, все слушали в немом восхищении. Первой откликнулась на зов любимого красавица Хейди, ей вторили ее подруги, отец Ресса, а вскоре и вся долина запела грустно-прекрасный и мелодичный пастушеский Ранц.