Два видения ужаса |Deux visions de la terreur

Имя российского художника Карла Брюллова на слуху у многих любителей живописи, а вот Жана-Пьера Сент-Урса мало знают даже земляки-женевцы (не говоря уж о жителях постсоветского пространства), хотя его именем названа одна из улиц в центре города. Тем приятнее, что главный городской музей решил не только привлечь заслуженное внимание к его творчеству, но и включил в экспозицию картину его российского коллеги. Сравнение монументальных полотен двух художников, разных и по происхождению и по политическим убеждениям, показалось нам правомерным в силу того, что они жили в одну эпоху и имели сходные источники вдохновения. 

Благодаря этой прекрасной выставке посетитель понимает жизненный путь женевского художника, помеченный историческими событиями, с которыми ему довелось непосредственно соприкоснуться. Переходя от очень классической, иделистической или идеализирующей, манеры в представлении сюжетов из греческой и римской античности, к вторжению Человека в исторические потрясения в конце 18 века, Сент-Уорс вводит нас в век Романтизма своей картиной «Землетрясение», посвященной теме, занимавшей его с 1782 по 1806 годы. Анализ обстоятельств, приведших его к подобному сюжету, и их интепретация подробно представлены в сопровождающем выставку каталоге: Французская и Женевская революции и их последствия, политические катаклизмы, непосредственно повлиявшие на жизни людей, даже тех, кто, поклоняясь Руссо, делал смены политических режимов, но не предвидел их радикальных последствий: систематизированного и узаконенного террора. Сент-Урс показывают перепуганные семьи, бегущие от несправедливой судьбы, предназначившей им жить в период политических потрясений.

Сент-Урс в течение многих лет (с 1781 по 1792 годы) жил в Италии, а потому был, конечно, наслышан об обстоятельствах двух знаменитых природных катаклизмов, произошедших в этой южной стране и вдохновивших стольких европейских художников: землятрясение на Сицилии в 1693 году, связываемое с извержением Этны, и извержение Везувия, «обнаруженное» параллельно с открытием Помпеи (начиная с 1750 года). Наверняка он читал и свидетельское описание этого извержения, оставленное Плинием младшим 24 августа 79 года. В марте 1785 года Сент-Урс сам взбирается на Везувий.
Это – связующее звено между Сент-Урсов и Брюлловым, художниками, в очень мощной манере изобразившими ужас разбушевавшейся природы. Причем звено не единственное.

«Последний день Помпеи» Брюллова, самая знаменитая из работ художника, создання в 1830-1833 годах, производит сильное впечатление на посетителей Русского музея в Санкт-Петербурге. Однако эта картина практически неизвестна западным любителям живописи и историкам, мы знаем лишь, что английский писатель Бульвер-Литтон увидел ее в Милане, был потрясен и в 1834 году написал одноименный роман.

Карл Павлович Брюллов, родившийся в 1799 году в Санкт-Петербурге, умер, заметьте, в 1852-м в Италии. Он похоронен в Риме, на протестантском кладбище, из чего мы узнаем, что Шарль Брюлло – Карл Брюллов сохранил веру своих родителей. Действительно, его отец происходил из семьи французских гугенотов, нашедшей приют в России после отмены Нантского эдикта.

Таким образом, перед нами – два ученика римско-греческой античности в том виде, в каком она была передана им классической культурой и той Италией, которая ослепляла артистов, приезжавших сюда искать источники западного искусства. Но не только. Оба были в буквальном смысле сформированы античной философией и ее влиянием на деятелей эпохи Просвещения. Немцы, французы, англичане, россияне встречались здесь со второй половины 18 века, в тот момент, как немец Винкельман начал, в 1762 году, описывать и комментировать то, что позже назовут Помпеей. В тот момент, когда посол Великобратии при Неапольском дворе в 1765, Гамильтон, наблюдает и зарисовывает этот похороненный под пеплом город, восхищающий всех путешественников: Гете в 1787 году рассказывает о нем в своих записях об Италии, как им многочисленные французы, вдохновленные также вновь обретенными знаниями о Египте времен фараонов, придавшими новый смысл и оправдавших их классическое образование.

Брюллов делает зарисовки в тот момент, когда, в 1825-1830 годах, восстанавливают форум, казарму гладиаторов, амфитеатр. Восстановление города становится все менее призрачным, тут уже реально есть, что делать живописцу.

Историки искусства задавались вопросом о  том, что служило визуальными источниками для художников 19 века, обращавшихся к историческим сюжетам. В своей работе «Русская историческая живопись середины 19 века» (изд-во «Аврора», Искусство, 1979) М. Рыкова высказывает мнение, что Блюллов видел и скопировал изображения гибели ниобидов и Ниобы, защищающей своих детей, и саркофаг в музее Латран.

Но не видел ли он и фреску «Всемирный потоп» Микеланджело на потолке Сикстинской капеллы?

Необходима ли эстетическая форма для утверждения достоверности и легитимности художественного изображения? Разве художник не просто академик, воспроизводящий и увековечивающий формы, аутентифицированные предшественниками? Посетителю стоит над этим задуматься.
Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что тема ужаса, вызванного природным катаклизмом, хотелось бы подчеркнуть, – общая для Сент-Урса и Брюллова. Возможно, женевец тоже думал об извержении Везувия в 79 году: рушатся античные колонны, одежды напоминают скорее Античность, чем моду 17 или 18 веков и terremoti (землетрясения) на барочной Сицилии.

Что же касается сюжета, то речь не идет здесь о смерти и разрушении, ниспосланных мстительными богами, как в случае Аполлона и Артемиды, убивающих детей Ниоды, или библейского Потопа, поглотившего мир, не сделавший ничего хорошего с момента своего создания (Генезис, 6:5-7). Напротив, землетрясение или извержение вулкана уничтожают женщин, детей, стариков, угрожает ищущим пристанища беженцам. Грусть и ужас вызывает вид этих спасающихся бегством групп, сожаление рождается при рассмотрении деталей, описывающих бессилие человека перед лицом страшных сил природы.

Сент-Урс и Брюллов вполне современны в буквальном смысле этого слова, благодаря выбранным сюжетам они – наши современники. Они вообразили удел, выпавший жертвам, подобного удел не заслуживающим. Они выступили не в роли иллюстраторов-доктринеров, запечатлевших Судьбу, наказывающую провинившихся, но в роли творцов, вдохновленных человеческими страданиями, пытающихся заставить нас понять войну, смерть и ужас, обрушивающиеся на гражданское населения, вспомнить погребенных под беззаконными бомбардировками невинных людей в переживаемый нами момент всемирной истории.

Об авторе: Кристиан Абмерг-Перро - историк, выпускница Женевского университета. Вместе с мужем - швейцарским дипломатом, неоднократно бывала (а то и подолгу жила) на Кавказе, на Балканах, в Индии и в России.