Путь к коллективному беспамятству | Le chemin vers l’amnésie collective
Принятое 27 декабря Верховным судом России решение о ликвидации международного историко-просветительского, благотворительного и правозащитного общества «Мемориал», признанного в России НКО-иноагентом, а с ним и Правозащитного центра порядком испортило нам традиционно приподнятое настроение, наступающее с приближением Нового года, даже если праздник проходит в условиях строгих санитарных ограничений. Просто «заесть» эту новость салатом «Оливье» не удалось.
В нашем материале от 24 ноября мы рассказывали не только о премии, врученной накануне в Фонде Яна Михальского коллективу авторов «Мемориала», но и о предыстории состоявшегося в Москве судилища и о разнообразных реакциях на иск, поданный Генеральной прокуратурой России 11 ноября – к списку влиятельных людей, выступивших против ликвидации организации надо добавить, в частности, российских лауреатов Нобелевской премии мира Михаила Горбачева и Дмитрия Муратова. Напомним, что «шили» «Мемориалу» неоднократное нарушение закона об иноагентах, а именно уклонение от собственноручного публичного наклеивания на себя этого ярлыка, с которым сотрудники организации решительно не согласны – не считают они себя иноагентами, читай - чужими, читай – врагами своего народа. Лишь очень наивный человек станет отрицать, что дело с первого дня носило политический характер, преследуя целью уничтожение организации, которая занимается защитой прав человека и исследует политические репрессии, а придирка по форме – не более чем повод. Да обвинение этого, собственно, и не скрывает. Представитель Генпрокуратуры РФ Алексей Жафяров заявил буквально следующее: «Очевидно, что «Мемориал», спекулируя на теме политических репрессий XX века, создает лживый образ СССР как террористического государства, обеляет и реабилитирует нацистских преступников, на чьих руках кровь советских граждан».
«Дело Мемориала» – своеобразная лакмусовая бумажка состояния современного российского общества. Обсуждая его с Людмилой Улицкой, мы, как и известная писательница, надеялись, что «Мемориал» не проиграет, что «царство подворотни» не восторжествует. Слабую надежду поддерживал и тот факт, что дата заседания суда несколько раз переносилась – хотелось верить, что власти специально тянут, чтобы накануне нового года смилостивиться и пойти на попятный. Увы.
Как нам представляется теперь, дата была выбрана символическая – на следующий день после тридцатой годовщины распада СССР, события, которое президент Владимир Путин не раз называл главной геополитической катастрофой 20 века. Ну не символично ли, действительно, что именно в этот момент в России уничтожается организация, которую Система обвиняет в «неправильном» представлении истории страны, в очернении советского прошлого, что идет в разрез с насаждаемым самой Системой его, этого прошлого, восхвалением, с подстегиваемым ею ура-патриотизмом и отказом дать однозначную оценку страшной эпохе государственного террора?!
В день вынесения приговора наша редакция сообщила о нем совсем коротким текстом из разряда «Срочно в номер». Среди реакций в соцсетях мы обратили внимание на крик души одной из читательниц, написавшей «В это невозможно поверить!» Действительно, поверить трудно. И страшно становится от понимания того, что через тридцать лет мы вернулись к тому, от чего вроде бы старались уйти: манипулирование общественным мнением, поиск врагов внутренних и внешних, публичные процессы и бесцеремонное устранение несогласных. Защитники буквы закона говорят: «но ведь «Мемориал» предупреждали, и не один раз, они же действительно формально нарушили закон, надо было действовать хитрее». Это так, но и в нацистских гетто находились смельчаки, отказывавшиеся нашивать на одежду желтую звезду. Разумеется, их расстреливали. «Да и этих всех из «Мемориала» при Сталине перестреляли бы», качают головой ностальгирующие. Да, и спасибо, что до этого не дошло. Пока. Но не символично ли и то, что на следующий день после объявления о ликвидации «Мемориала» стало известно, что председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин считает возвращение в России смертной казни возможным, хоть и маловероятным. В своей новой книге «Конституционное правосудие: процедура и смысл» он квалифицировал введение моратория на высшую меру наказания в 1997 году как уступку ценностям, несвойственным российскому национальному правосознанию. А что же этому правосознанию свойственно, позвольте поинтересоваться? Произвольная «пунктуация», как в знаменитой задачке «Казнить нельзя помиловать», от которой зависит жизнь не мультяшного персонажа, но целого народа?
Тридцать лет спустя мы возвращаемся к исходной точке, и толпы не выходят на улицы, чтобы этому воспрепятствовать. В этом молчании ягнят и есть, на наш взгляд, главная трагедия России. А кто-то еще задает риторический вопрос, как, мол, наши отцы и деды допустили 1937 год? А вот так и допустили, молча. И теперь это происходит на наших глазах.
На наших глазах государство, без всяких чипов и прочих излишеств искусственного интеллекта, пытается стереть коллективную память о «неудобном» прошлом, ту самую память, которую в течение многих лет по крупинкам восстанавливали сотрудники «Мемориала». Стереть, отлично понимая, что управлять толпой в состоянии беспамятства гораздо менее хлопотно. Также ведут себя порой некоторые люди: решив в один прекрасный день начать жизнь «с чистого листа», они «удаляют» всё и всех, наполнявших эту жизнь до тех пор. Причина подобного поведения как на личном, так и на государственном уровне одна – трусость, нежелание жить с «живым укором», нежелание брать на себя ответственность. Однако известно, что сколько бы ни длилась отсрочка, прошлое обязательно настигнет, бумерангом шарахнув по голове.
На следующий день после оглашения решения Верховного суда о ликвидации «Мемориала» Европейский суд по правам человека в Страсбурге призвал российские власти приостановить его вступление в силу. Вряд ли этот глас вопиющего в пустыне будет услышан. Уверенная в своей непобедимости Система сегодня торжествует, но не будем забывать библейскую притчу о колоссе на глиняных ногах. Решение о ликвидации «Мемориала» можно считать историческим в том смысле, что позор его принятия из Истории уже не смыть.