Даниил Голосов: «Мой план – качественно работать и слушать Высоцкого» | Daniel Golossov: «Mon plan: bien travailler, et écouter Vissotski»

Даниил Голосов родился в Санкт-Петербурге, профессиональное образование получил в Ницце, Париже и Милане, а затем приехал для повышения квалификации в Вокальную академию при Цюрихской опере и осел в Швейцарии. В Лозанне он явно пришелся ко двору, за последние три года руководство театра приглашает его уже в пятый раз, ранее им были исполнены партии Анжелотти («Тоска», 2013), Бартоло («Свадьба Фигаро», 2013), Нилаканты («Лакме», 2013) и Вурма («Луиза Миллер», 2014).  Разумеется, он не мог не привлечь нашего внимания.

Наша Газета: Даниил, судя по тому, что весь Ваш учебный период прошел в Европе, из России Вы уехали еще ребенком?

Да, мне было восемь лет в 1985 году, когда моя мама, работавшая переводчицей, вышла замуж, и мы переехали к отчиму во Францию. Но еще в Ленинграде я успел полтора года проучиться на фортепиано.

Нечто подобное я и предполагала, а потому, собираясь на интервью, вдруг усомнилась в том, говорите ли Вы по-русски. Однако язык Вы сохранили прекрасно, как Вам это удалось?

Спасибо за комплимент. Как сохранил – во-первых, говорил с мамой на русском, во-вторых, много читал. Русских друзей у меня особенно не было.

Учитывая незначительный опыт обучения в Ленинграде, наверное, Вам трудно сравнивать российский метод преподавания музыки с западным?

Действительно, серьезно сравнивать сложно, но могу сказать, что в музыкальной школе при Консерватории Ниццы я играл те же гаммы и упражнения, что и в Ленинграде.

Почему после Милана и Парижа Вы приехали в Цюрих, не самый известный, скажем так, центр бельканто?

Да, после Парижской консерватории я поступил в Миланскую, где обучался два года в аспирантурe. Только оставаться мне в Италии не захотелось, и мне повезло – прошел прослушивание в Вокальную академию при Цюрихской опере, куда меня взяли на год.


Чем занимаются «академики», то есть люди, уже имеющие высшее профессиональное образование?

Вокалом занимаются очень мало – педагог приезжает раз в месяц на пару дней, что дает каждому получить один-два урока по полчаса. Это очень мало, конечно, но вполне сравнимо с Миланской консерваторией. Зато много занятий историей музыки, теорией, гармонией… Зато в Цюрихе было колоссальное количество репетиций, что для репертуара очень хорошо. Были концерты для спонсоров Оперного театра, мы пели на большой сцене. Плюс театр давал хоть мелкие, но роли в своих спектаклях. Мизансценой практически не занимались, хотя в то время в театре работал хороший человек, режиссер Гриша Азагаров, который периодически давал нам уроки сценического мастерства, а точнее, делился своим видением той или иной сцены.

С 2008 года Вы частным образом занимаетесь с известным итальянским басом Бональдо Джайотти, более 30 лет выступавшим на сцене Метрополитен-опера. Каков его преподавательский метод? Чем он Вас привлекает?

Вокал - не точная наука, учебников нет, универсальной системы нет, никто экспериментов не ставит и теорий не публикует. Хороших педагогов в оперной сфере мало, есть только более или менее ясные понятия. Каждый работает по-своему, ищет свою методику. Даже опытные педагоги часто ошибаются и не могут помочь.

Маэстро Джайотти - замечательный, умный, опытный, честный педагог, мне очень повезло, что он еще преподает, и что я смог его заинтересовать. Он очень доходчиво умеет объяснить технику. Базовых упражнений у него всего полдюжины, зато он отлично умеет слушать и поправляет сразу. Плюс репертуар у нас почти одинаковый, хотя у него более низкий голос. Но передача знания относительна: его голос - его инструмент - принадлежит только ему, соответственно техника тоже, мои физиологические и когнитивные данные совсем другие, и нужно самому находить собственную версию того пути, который прошел педагог.

Насколько я знаю, пробиваться молодым певцам очень тяжело.Как складывается Ваша карьера?

Заниматься вокалом я начал поздно, лет в 25. До этого изучал филологию, учился в Сорбонне. А параллельно - на кафедре концертмейстеров в консерватории Рюей-Мальмезон. Собственно, аккомпанируя вокалистам в классах, я и начал петь.

Начало карьеры было трудным: богатых родственников нет (приехали из Союза только с чемоданами книг и с пианино "Красный Октябрь"), знакомых агентов, меценатов, дирижеров или певцов - тоже не было, характера я сам "не нахального", а "с улицы" в эти двери не войдешь. Пришлось добиваться своим трудом. Голос был, было умение выучивать партии быстро и точно на любом языке (я говорю на французском, английском, итальянском, немецком - вот русский иногда подзабываю, практики нет), а также любовь к опере вообще. Конкуренция у нас колоссальная. Многие бросают, особенно те, у кого нет финансовой независимости, а такой тыл необходим, ведь поначалу приходится довольно много тратить на педагога, перелеты, гостиницы, агента и так далее. Даже мой педагог говорит, что не хотел бы начинать карьеру в наше время, ведь конкуренты исчисляются не единицами или десятками, а тысячами, и есть действительно очень много прекрасных певцов.

В Вашем репертуаре есть несколько русских партий – Иван Сусанин, Пимен, Старый цыган в «Алеко». Довелось ли Вам уже их исполнить?

Пока, увы, не довелось. Я подготовил их сам, образование концертмейстера в этом очень помогло. Очень надеюсь, что кто-то из агентов предложит мне возможность их спеть.

Несмотря на русские корни и имеющийся русский репертуар, в России Вы ни разу не выступали. Не жалеете?

Очень жалею, и очень хотел бы там выступить! Но из-за того, что уехал я совсем маленьким,  контактов с Россией нет и русских друзей нет. Поначалу ездили с мамой ежегодно навестить бабушек-дедушек, но так как постепенно родственников не осталось, с годами ездить перестали. Kонтактов в русской музыкальной сфере нет, a хотелось бы, ведь музыканты и артисты там хорошие. Мечтаю спеть в своем родном городе.

Будем надеяться, что после нашей публикации контакты появятся.

Я был бы счастлив!

Расскажите, пожалуйста, о партии, в которой Вас – надеюсь! – услышат в ближайшие дни наши читатели. Как бы Вы охарактеризовали Орбаццано?

Расскажите, пожалуйста, о партии, в которой Вас – надеюсь! – услышат в ближайшие дни наши читатели. Как бы Вы охарактеризовали Орбаццано?
Партия Орбаццано – очень важная, хотя и не очень большая. Орбаццано - единственный не мелодраматичный человек во всей опере. В «Танкреде» страдают все, много и постоянно (поэтому-то, наверное, мы и не нуждаемся в яркой постановке: на сцене относительный минимум), и поют об этом длинные и сложные арии. Орбаццано же более конкретен: когда не получает того, чего хочет, то он просто отбирает, ссылает и убивает на дуэлях, и арий при этом не поет. Он - в ярости от провалившихся планов (в моей версии, во всяком случае) и не догадывается о том, кто этот молодой, самоуверенный человек, почему-то все чаще появляющийся с Аменаидой, то есть не понимает надвигающейся на него (заслуженной?) мести. Характеристика – политический злодей, которому Россини даже не позволил погибнуть на сцене.

На долю басов чаще всего выпадают боги, черти и короли, такой уж голос! Есть и убийцы. Среди чисто негативных, пожалуй, только Инквизитор в "Дон Карлосе", зато Мефистофель вообще "крут и приколен"! Кстати, у меня эта партия готова и в версии Боито, и в версии Гуно, осталось только дождаться предложения.
 
Артисты – современные кочевники, переезжают с места на место, вслед за контрактами. Можно ли в Вашем случае говорить об относительно постоянной «прописке»?

Базель, там у меня квартирка и две сотки огорода на французской стороне. Сажаю огурцы, выращиваю английские розы. Другие хобби: танго, гитара. Очень люблю слушать Высоцкого. Планы на будущее: жить в Швейцарии, расширить круг профессиональных контактов, продолжать много работать, где - неважно, главное, чтобы были интересные партии и хорошие коллеги (в Лозанне, кстати, всегда интересные партии, классные коллеги), а в дальнейшем - построить ферму и читать книги по философии, биологии, астрофизике.


От редакции: Оперу Россини "Танкред" можно увидеть на сцене Лозаннской оперы 20, 22, 25, 27 и 29 марта. Билеты легче всего заказать на сайте театра.