Поезд Анны Карениной ушел из Женевы | Le train de Anna Karenina est parti de Genève

Приезд русского балета в любой город, даже не такой провинциальный, как Женева, это событие. Еще год назад, объявляя программу сезона, директор оперного театра Тобиас Рихтер сообщил о грядущем приезде Мариинки, как о событии из ряда вон выходящем. И справедливо – прославленная труппа из Санкт-Петербурга выступала здесь впервые. Ожидания дирекции оправдались – несмотря на то, что спектакли шли вне абонемента, все три вечера были аншлаги, и кассир театра важно повторял припозднившимся кандидатам на билеты непривычную для него фразу «мест больше нет».

Гастроли были  поставлены на широкую ногу, спонсоры явно не поскупились – привезти на три вечера три разных состава солистов это, согласитесь, круто. Но, вероятно, игра стоила свеч – некоторые балетоманы побывали аж на всех трех спектаклях, многие на двух, и уж хоть раз отметился за эти дни в женевском оперном театре каждый хоть мало-мальски заметный член местного светского общества.

Мы уже рассказывали об истории создания этого балета – подарка Родиона Щедрина своей легендарной супруге Майе Плисецкой. Напомним лишь, что идея пришла Майе Михайловне после того, как в 1967 году она снялась в телефильме Александра Зархи «Анна Каренина», сыграв роль княгини Бетси. Музыка к балету была написана быстро и, после преодоления различных абсурдных бюрократических препон (подробно и с юмором описанных в автобиографической книге Плисецкой «Я, Майя Плисецкая») 10 июня 1972 года в Большом театре состоялась его премьера, в постановке самой великой балерины. С тех пор музыку Щедрина использовали разные хореографы в разных странах, пока свою версию не предложил Алексей Ратманский, представив ее на сцене Мариинского театра в апреле 2010 года. В тот вечер, как и в первый вечер женевских гастролей, за дирижерским пультом стоял Валерий Гергиев.   (На втором и третьем спектаклях в Женеве его заменил Алексей Репников, начавший когда-то свою музыкальную карьеру как тромбонист.)

Что же касается музыки, то о ней лучше всего рассказывает сам Родион Константинович Щедрин, отметая услышанные им когда-то от критика сравнения с Шопеном. По его словам, выбирая, каким путем следовать в создании музыки к балету, он обратился к партитурам композитора, чьи произведения были наиболее близки Толстому – то есть, Чайковского. Щедрин задался тогда вопросом: что сочинял Чайковский в тот момент, когда Толстой писал свой роман? Найдя ответ, он решил использовать несколько тем Чайковского, в частности, из Второго струнного квартета и из Третьей симфонии.

Оправдались ли ожидания публики и критиков? На наш взгляд, увы, нет. Лично нам в этой элегантной и изящной постановке не хватало того, к чему мы с детства привыкли и чего традиционно ожидает от русского балета западный зритель – ярких сольных номеров, pas de deux, адажио… Не хватало и драматизма: после достаточно вялой сцены «падения Анны» (насколько же

по-другому проводила ее в свое время Майя Плисецкая!) и не менее вялой сцены объяснения Анны с Карениным понятен был вопрос, заданный после просмотра одним юным зрителем: «Да зачем же она бросилась под поезд? Ведь можно было c ними договориться». Заметим, что именно Каренин в исполнении Ислома Баймурадова и Китти в исполнении Марии Ширинкиной показались нам наиболее достоверными из всех исполнителей.

С другой стороны, очень порадовала элегантность сценографии, от которой в Женеве мы давно отвыкли, чудесные массовые сцены – и на ипподроме, и на балу, и в Большом театре: кордебалет Мариинки вновь продемонстрировал свое блестящее мастерство и высочайший профессионализм.

Проведенный нами опрос тех, кто посетил одно и более представлений, показал, что консенсус достигнут не был. Что касается исполнительниц роли Анны, то кто-то был очарован Екатериной Кондауровой в первый вечер, кто-то Ульяной Лопаткиной в третий. По признанию Майи Плисецкой и Родиона Щедрина, им больше всего понравилась в этой роли Виктория Терешкина, танцевавшая 18 апреля. Кстати, на их взгляд, и публика в тот вечер была самая понимающая.

Практически все зрители остались довольны сценографией, однако некоторые сочли ее слишком старомодной. Кто-то пожалел о том, что спектакль сделан слишком «близком к тексту», а других  повествовательный стиль постановки, наоборот, порадовал, так как позволил вспомнить подзабытое содержание романа Толстого. А подзабыли некоторые, видимо, основательно. До нас дошел, например, такой эпизод. Первому представлению балета в Женеве предшествовал организованный спонсорами коктейль,  на котором сотрудник театра рассказывал избранной публике краткое содержание произведения. Был озвучен, в частности, такой неожиданный факт – оказывается, все дело было в том, что Китти забеременела от Вронского! По словам нашего собеседника, пожелавшего сохранить анонимность, лишь несколько человек среди присутствовавших удивленно подняли брови… О времена, о нравы…

А что же швейцарская пресса? Наши коллеги проявили, мягко говоря, сдержанность в своих оценках.  Обозреватель газеты Le Temps Александр Демидофф назвал постановку «помпезной и плоской, Гергиева – усталым, а музыку дидактичной, отнеся, впрочем, последнее на счет периода брежневского застоя, когда она писалась.  Заканчивается его рецензия словами «поклонники Анны Карениной выходят в оцепенении». А Бенжамин Ше в Tribune de Genève, отметив элегантность сценографии, сравнил ее с меняющимися картинками в мультфильме.

К сожалению, ни один из журналистов не отметил факт вопиющей «не элегантности», если не сказать бестактности со стороны дирекции Женевской оперы, не догадавшейся в первый вечер пригласить на поклоны находившихся в зале Родиона Щедрина и Майю Плисецкую – это, вообще-то, в приличных местах принято. Именно этим объяснялся растерянный вид Валерия Гергиева, заглядывавшего на поклонах за кулисы и словно говорившего «а где же? А где же?». А когда на второй день спохватились, Родион Константинович выйти на сцену отказался – уж он-то правила хорошо знает.

Еще одним огромным упущением со стороны театра стала, на наш взгляд, безобразная организация встречи Плисецкой и Щедрина с публикой, состоявшейся в понедельник, 16 апреля. С точки зрения интереса для настоящих балетоманов, она была способна составить конкуренцию самим спектаклям.

В первой рассылке, полученной постоянной публикой Женевской оперы и журналистами, указывалась дата – 15 апреля. Потом выяснилось, что ни Щедрин, ни Плисецкая об этом не знали – их просто «забыли» поставить в известность. Пока вели переговоры и искали новую дату, телеканал TSR, собиравшейся делать большое интервью с Майей Михайловной, уже  занял зарезервированный слот чем-то другим – уникальная возможность была упущена. Театр не позаботился даже о переводе – в последний момент на эту роль «посадили» артиста хора Дмитрия Тихонова. Дмитрий делал, что мог, но переводчик – это профессия, и недостаточно быть просто носителем языка. Плисецкая, видя, что ее слова не доносятся до публики или доносятся неверно, выказывала признаки нетерпения и, не владея французским, но будучи «в материале», поправляла Дмитрия. А Щедрин просто махнул рукой и перешел на английский. Увы, много интересных историй и чудесное чувство юмора обоих приглашенных оказались «lost in translation» - в буквальном смысле слова…  Какая досада, вряд ли такая возможность представится еще раз! Но все равно, публика – среди которой отрадно было видеть не только пожилых русских дам, но и интеллигентного вида молодых людей – жадно ловила обрывки разговора на трех языках и смотрела на своих кумиров с обожанием. А после формального окончания встречи Майя Плисецкая еще долго раздавала автографы, принимала роскошные букеты и детские рисунки – совсем как дома.