«Человеческое присутствие» | « Présence humaine »

Любителям живописи не надо расшифровывать ни одно из упомянутых в подзаголовке имен собственных. Так что ограничимся таким наблюдением: очень радостно, что после кончины Леонарда Джанадды, крупнейшего мецената, о котором читатели Нашей Газеты знают, может быть, больше остальных, уровень проектов созданного им фонда ничуть не снизился. Как и раньше, он сотрудничает с самыми престижными культурными институциями мира. Было время, когда партнером Фонда Джанадда был московский музей имени Пушкина, с директором которого Леонар Джанадда много лет дружил. Сегодня это – лондонская Национальная портретная галерея, первая в мире именно портретная, основанная в 1856 году и в качестве первого экспоната приобретшая тот самый чандоновский портрет Шекспира. А вообще целью галереи изначально было увековечивание образов британцев прошлых столетий – не только портреты маслом, но и миниатюры, рисунки, бюсты и фотографии.

Фрэнсис Бэкон (1909-1992), считающийся одним из самых выдающихся художников XX века, был британцем, хоть и родился в Дублине: его отец, вышедший в отставку майор, и мать из семьи стальных магнатов, переехали туда, чтобы разводить лошадей. Истинно британское занятие! Как и определенный пуританизм: узнав о гомосексуальных наклонностях сына, майор Энтони Эдвард Мортимер Бэкон, в 1926 году выставил его из дома. О времена, о нравы! Куда было податься молодому человеку нетрадиционной ориентации? Конечно, в Париж, где летом 1927-го Фрэнсис побывал на выставке работ Пабло Пикассо в галерее Поля Розенберга, сыгравшей решающую роль в его жизни: именно тогда он решил стать художником, даже не пытаясь скрывать влияние на него Пикассо. Ровно через 60 лет, в 1987-м, на открытии выставки самого Бэкона в парижской Galerie Lelong с художником познакомился Леонар Джанадда. Случайностей не бывает.

На протяжении своей долгой жизни Фрэнсис Бэкон менял страны, моделей и спутников, но оставался верен главному сюжету своего творчества – Человеку, часто изображаемому в самом непривлекательном виде, но всегда заставляющего вглядеться в него повнимательнее. Так что название выставки в Мартиньи как нельзя более правильное, отражающее самую суть наследия Бэкона, в котором переосмысление творчества художников прошлого, которыми он восхищался, соседствует с триптихами в память о собственных ушедших возлюбленных. И не только.

Около тридцати работ из частных и государственных коллекций Европы и более дальнего зарубежья, дополненные фотографиями художника, составляют маршрут выставки, задуманной как тематическая и хронологическая. Условно ее можно разделить на пять частей: Появление портретов, За гранью видимости, Картины, вдохновленные мастерами прошлого, Автопортреты, Друзья и любовники.

Картины конца 1940-х годов начинают презентацию, которая завершается работой, написанной незадолго до смерти и найденной незаконченной на мольберте в студии Бэкона. Даже не обладающий особыми познаниями посетитель увидит эволюцию подхода художника к традиционному портрету и его брошенный этому жанру вызов.

Впрочем, и ранние его работы можно назвать «традиционными» лишь с большой натяжкой. Посмотрите на «Голову VI» (1949), в которой явный намек на «Крик» Мунка, и «Исследование человеческой головы» (1953), изображающие анонимные мужские фигуры. В обеих работах соблюдены условности формального, «официального» портрета: Модели занимают три четверти традиционного формата и выделяются на темном фоне. Но! В «Голове VI», навеянной «Папой Иннокентий X» Веласкеса (1649-1650), человек заключен в прозрачную клетку, а в «Исследовании головы человека» персонаж словно смотрит на нас через полосы, напоминающие рентгеновские лучи, обнажающие его собственные череп и зубы. От этого взгляда становится не по себе. Кажется невероятным, что ни картину Веласкеса, ни работу Ван Гога 1888 года «Художник по дороге в Тараскон», погибшую во время бомбардировки союзниками Дрездена в 1945 году, Фрэнсис Бэкон никогда «живьем» не видел, что не помешало им стать источниками его вдохновения!

Другим мастером, почитаемым Бэконом, был Рембрандт, которым он восхищался за его, по определению самого Фрэнсиса, «антииллюстративный» стиль. Известно, что во время своего пребывания во Франции Бэкон изучал мазки кисти Рембрандта

для его «Автопортрета в берете» (1659) и приобрел несколько репродукций, которые хранил в своей лондонской мастерской. Вот почему в разделе «Картины, вдохновленные мастерами» представлен именно этот автопортрет Рембрандта, напоминающий, в какой степени он повлиял на автопортреты Бэкона, также представленные в Мартиньи, как и портреты его партнеров по жизни - Питера Лэйси, Джорджа Дайера, Джона Эдвардса.  

Выставка очень интересная, но нам немножко жаль, что в нее не вошел Этюд к портрету медсестры в «Броненосце Потемкине» – персонаж шедевра Сергея Эйзенштейна стал прототипом одной из фигур триптиха «Три этюда к фигурам у подножия распятия», созданного Бэконом в 1944 году и считающегося краеугольным камнем в его творчестве. Триптих был «отредактирован» в 1988-м: ярко-оранжевый тон был изменен тогда на кроваво-красный. Несмотря на присутствие древнегреческих персонажей, Фрэнсис Бэкон стремился изобразить страдание любого подвергаемого насилию человека. И ныне, и присно, и во веки веков.

Выставка работ Фрэнсиса Бэйкона в Фонде Джанадда продлится до 8 июня 2025 года, так что у вас еще есть шанс ее увидеть.