Марк Аталла: "Россия дала миру двух великих режиссеров - Эйзенштейна и Тарковского" | Marc Atallah: "Russia gave the world two great directors - Eisenstein and Tarkovsky"

Марк Аталла родился в Веве у мамы-швейцарки и папы-ливанца. Внешне он совершенно не похож на директора музея в нашем традиционном представлении – молод, физически крепок, украшен татуировками и не расстается с хулиганской кепкой. При этом нельзя упрекнуть его в недостатке серьезности – в свои 34 года Марк не только возглавляет уникальный музей, но и преподает в Лозаннском университете. Предмет его особой любви и профессиональной специализации – научная фантастика. Неудивительно поэтому, что он согласился на ближайшие полгода преобразовать вверенный ему музей в «зону», поддержав проект Александры Кауровой и ее мужа Эжена.

Наша Газета.сh: Были ли Вы «знакомы» со Сталкером до того, как к Вам обратились Александра Каурова и Эжен?

Да, я видел фильм Тарковского и читал роман Стругацких, одну из моих любимых научно-фантастических книг. Их манера ставить под вопрос границы познания, значение языка в определении неизвестного и инсценировка функционирования научной фантастики, - вот три элемента, которые произвели на меня сильное впечатление при прочтении романа «Пикник на обочине».

Почему Вы согласились поддержать этот проект?

Я сделал больше, чем поддержал, я участвую в его реализации, что нормально для директора музея! Сила проекта в способности показать, что Зона это символическое понятие, центральное в нашем отношении к катастрофам: экология и ядерная энергия то и дело к нему прибегают. Более конкретно, мне понравилась в подходе к Зоне возможность напомнить, что эти несуществующие места утопического происхождения являются воплощением того что, с одной стороны, определяет ценности (что мы теряем? к чему стремимся?), а с другой просвещают нас насчет того, что кажется нам важным сегодня. Именно из-за этих переходов из настоящего в вымышленный мир я и решил включить в программу музея выставку «Сталкер/Опыт Зоны»: публика сможет созерцать свой собственный мир в Зоне, созданной художником Рашидом Сафиуллиным.

Какую реакцию швейцарской публики Вы ожидаете?

Трудно сказать! Но совершенно точно то – и это одна из наших целей – что она будет удивлена! Музей La Maison d'Ailleurs превращается в интерактивную Зону, музейные коллекции представят экспонаты, формировавшие наши суждения в 19 и 20 веках, а публика сможет жить в Зоне, а не просто терпеть ее, как это часто бывает в окружающей нас действительности. Мне бы хотелось, что бы посетители согласились окунуться в это несуществующее место, ведь там они откроют … самих себя!

«Зона» - Ваш третий проект в этом году, связанный с Россией. До того, как «пригласить» Россию в Ивердон, Вы сами побывали в Красноярске и Москве. Расскажи, пожалуйста, с чем это связано?

Это связано с представлением в музеях этих городов придуманной и реализованной нами выставки Playtime – Videogame mythologies.  В России это название выглядело так: Playtime – мифология видеоигр. Как несложно догадаться из названия, выставка посвящена культуре видеоигр и взаимоотношениям между игровой деятельностью, разными формами игры и игровыми технологиями.

Выставка имела большой успех в Швейцарии, и мы решили представить ее в Европе, для чего надо было найти «принимающие организации». Благодаря тому, что изначально она была частью проекта Швейцарского совета по культуре «Про Гельвеция»  «Игровая культура — от игры к искусству»,  нам помогли с установлением контактов в России. В итоге мы получили приглашения от Красноярского музейного центра и московского  Мультимедиа Арт Музея. В обоих городах выставка прошла в рамках программы «Swiss made в России. Обмен в сфере современной культуры. 2013-2015».

Будучи мамой двух подростков, обожающих видеоигры, не могу сказать, чтобы я испытывала к ним теплые чувства или одобряла подобное времяпрепровождение.  Думаю, многим родителям кажется, что чрезмерное увлечение видеоиграми ведет к самоизоляции детей, утрате социальных навыков, отрыве от реальности, нежеланию читать  и даже к агрессивности. Что Вы на это скажете?

Это закономерный вопрос, тем более что выставка предназначена не только и не столько для детей, сколько для взрослых. Знаете, в 18 веке приблизительно то же самое говорили о романах: они извращают представление молодых людей о действительности, диктуют нормы поведения, призывают следовать примеру персонажей и лишают способности принимать самостоятельные решения, тем самым обрекая на многочисленные разочарования. Как видите, с тех пор отношение к романам изменилось.

Кроме того, согласитесь, что многие родители настороженно относятся к видеоиграм просто в силу непонимания, незнания, невладения нужными для пользованиями ими навыками. Новое же поколение схватывает все это на лету.
Но в Вашем вопросе было ключевое слово – «чрезмерное». Действительно, все дело в мере, в разумном подходе к видеоиграм. К сожалению, встречаются случаи зависимости от видеоигр, увлечений, переходящих в патологию. Но наша выставка была не об этом.

Думаю, Вы один из немногих швейцарцев, которые могут похвастаться тем, что побывали в Красноярске – далековато все же. Какие впечатления?

Это большой город – свыше миллиона жителей, что впечатляет не привыкших к таким размерам швейцарцев. Но впечатляет и то, что в этом городе практически нет неоновых огней, рекламы, витрин, что магазины пустынны. Странно было оказаться, например, в ресторане без окон.

При этом здание музея, где проходила выставка, выглядит очень современно.

Музей прекрасный! Если не ошибаюсь, это самый посещаемый музей в Сибири – более 400 тысяч посетителей в год.

О такой цифре мечтает цюрихский Кунстхаус после расширения площади, которое обойдется городу в 88 млн франков!

Конечно, в России совсем другие масштабы. Вообще, это был очень интересный опыт, так как музей одновременно и старый, традиционный, и современный. Приняли нас очень тепло. Я присутствовал на вернисаже и даже провел экскурсию для первых посетителей.

Кто были эти посетители? Какую аудиторию привлекла ваша выставка?

В основном, молодежь – и это стало приятным сюрпризом. В Швейцарии в музеи ходят либо люди старшего возраста, либо семьи. Но и в Красноярске, и в Москве я наблюдал совсем молодых ребят, 15-25 лет. Кроме того, интересно было наблюдать иные, чем у нас, взаимоотношения с культурой, живой интерес к чужой культуре. Возможно, отчасти это объясняется сравнительной закрытостью города до недавнего времени и связанным с этим отношением к культуре, как к окну в другой мир. В Швейцарии этого нет, здесь культура - просто развлечение, и наша большая проблема сегодня – привлечь публику в музеи.

Удалось ли Вам пообщаться с посетителями выставки?

Да, на английском. Они все проявляли реальный интерес к увиденному, находили выставку амбициозной, и, правда, в ней отразился весь мир, от Новой Зеландии до Европы. Очевидно, они не представляли себе, что мир видеоигр настолько многогранен и разнообразен.

Возвращаясь к предстоящей выставке «Зона» – насколько легко Вам было найти для нее финансирование?

Намного сложнее, чем я ожидал. Как ни странно, большинство российских или тесно связанных с Россией организаций, к которым я обращался, отказались поддержать проект. Среди полученных мною негативных ответов можно выделить два основных аргумента. Первый: надоело говорить о «Зоне», которая ассоциируется с Чернобылем (при этом на выставке это понятие трактуется значительно шире). Второй: Сталкер не является частью официальной русской культуры, так как это не балет, не опера, одним словом, не классика. Вот это меня очень удивило, так как в моем представлении Россия в 20 веке дала миру двух великих режиссеров – Эйзенштейна и Тарковского. Но это, конечно, мое личное мнение.

От редакции: О самой выставке "Сталкер/Опыт зоны" мы самым подробным образом расскажем вам в нашем завтрашнем выпуске.