«Великая женевская стена» и кризис жилья | Grande Muraille de Genève et la crise du logement

Забавно, но то, что мы принимаем за следствие современного стиля жизни, корнями явления уходят в историю. Веками коренные и приезжие обитатели «самой маленькой из европейских столиц»  решали два вопроса. Первый: как найти жилье? И второй: каким образом добираться от него на работу?  

Главная специфика Женевы как маленького города такова: чтобы здесь что-то построить, нужно вначале что-то разрушить. А рушить нельзя - все представляет историческую ценность. Главный всплеск городского строительства был зафиксирован после 1850 года в связи приходом к власти плеяды радикальных политиков и с разрушением «великой женевской стены» фортификационных укреплений.   

Старая стена на Новой площади (с) Olivier Vogelsang

Тогдашняя Женева четко делилась на город и пригород. Город был скрыт за стеной защитных укреплений - muraille de fortification - и был таким образом ограничен в росте. Стена герметично закрывала на правом берегу Старый Город, а на левом шла вверх от воды, захватывала улицу Сандрие и территорию до сегодняшнего железнодорожного вокзала Корнаван. Все, что за стенами, считалось окраиной, здесь кварталы, улицы, дома всех цветов и размеров росли как грибы под дождем. Пригород как губка всасывал популяцию эмигрантов и бедные слои местного населения.

...Самая подробная карта женевских фортификаций лежит в музее города Турина и представляет собой набросок пером, выполненный рукой савойского шпиона. Но и она, говорят, полна неточностей. Герцогу Савойскому ведь так и не удалось войти в крепость. Интересующиеся могут ознакомиться с несколькими картами Женевы до и после разрушения городских стен.

Сами женевцы на вопрос, где была стена, и главное, как именно располагались в ней ворота, отвечают уклончиво. В массе своей они помнят только, что был «Эскалад», и охотно обозначат места разлива горячего вина 12 декабря. Даже сотрудники исторического музея посылают любопытных либо в библиотеку, либо на Новую Площадь (Place Neuve). Сохранившийся кусок стены у Новой площади видели все: его довольно неудобно объезжать на машине, поэтому сюда любят загонять людей при сдаче экзаменов по вождению (sig!). В Муниципальном совете сейчас находится на рассмотрении проект под названием « Funitreille », предполагающий запуск фуникулера от Place Neuve до променада de la Treille, чтобы облегчить подъем пешеходам. Следующий подземный кусок укреплений является несущей стеной в паркинге Сан-Антуан. Еще один чудесный скол камней, живописно увитый плющем, можно видеть на улице Ротиссери, в него сразу упираешься, пройдя насквозь магазин «Бон Жени».

Итак, для входа в город существовали ворота О-Вив, ворота Корнаван, которыми пользовались жители крупного квартала Монбрийан, ворота в Монетном пассаже, в Старом Городе (rue Treille, rue Tertasse) и, наконец, ворота, выходящие на Новую Площадь. В одной из книг по истории Женевы отмечается, что у ворот Паки имелись подкопы. Видно, нежелающий подчиняться закону дух витал здесь еще полтора века назад.

Ворота открывались в 7 утра и закрывались в 9 вечера. Если в славные времена Эскалад подобная мера была актуальна, то два века спустя она страшно мешала. Множество жителей окраин трудилось в центре города в часовых или текстильных мастерских, и мало того, что на работу они шли пешком - общественного транспорта не было (если не считать омнибус от Каружа до Новой Площади), но еще и должны были предъявлять бумагу от работодателя, чтобы пройти в ворота раньше или позже указанного времени! Жители были недовольны. Логично предположить, что в часы пик у стен собиралась толпа не хуже сегодняшней пробки перед мостом Монблан или на улице Серветт. Один плюс, в средние века не нужно было искать место, где поставить машину и, тем более, платить за парковку.  

Госсовет даже ставил вопрос «добирания» на работу обитателей кварталов Пти-Сакконэ, Паки, Мера и Планпале на повестку дня. Знаменитый публицист и политик своего времени, доктор Антуан Баумгартнер писал: «Взгляните только на сотни рабочих, что каждый день, при любой погоде направляются к своим заводам...  До некоторых из них можно добраться лишь по извитым тропинкам и спускаясь с головоломных вершин.»

Вид на улицу Neuve-du-Molard, соединяющую place Longemalle и place du Molard

Жизнь в центре города тоже была не сахар. Одним из наигрязнейших мест в городе считался участок между площадями Моляр и Фюстери. Водопровода и канализации, несмотря на близость воды, в домах не было. А массивные жилища стояли так плотно друг к другу, что пространство между ними не то что не очищалось от отходов, но толком не проветривалось. Доктор Антуан Баумгартнер едко замечал, что воздух в этом месте вонюч и тяжел, как «смертельный туман», и отравляет здоровье и мораль граждан. «Как можно обладать силой, здоровьем, достичь успеха в карьере и работе, жениться и породить на свет здоровое потомство, патриотически настроенное и крепкое, тому, кто сам произрастает в гнилости?» Тут же автор делает выводы: «Необходимо, чтобы этому пришел конец. Необходимо, чтобы старая Женева стала открытой, расчищенной, проветренной, чтобы воздух и солнце проникли, наконец, в ее сумрачные склепы, в ее человеческие катакомбы, в ее закрома, где гнездятся туберкулез, рак, тиф, ревматизм, прострация и бессилие...»

По политической традиции своего времени, доктор писал анонимно, но идеи, что называется, витали в воздухе. Так, после разрушения стен, на гребне радикальной волны «проветривания и расчистки» старой Женевы самую престижную улицу города, рю дю Рон, чуть было не сровняли с землей, чтобы на ее месте разбить громадный зеленый сквер. Но в итоге сердце города осталось коммерческим. За это говорили и сами названия - рю дю Коммерс, рю дю Марше - издавна торговля была на них главным занятием. Так что «зеленые» 19-го века проиграли!

 
На главное фотографии: Женева, вид сверху